Симона Элькелес: Цепная реакция

— Что тут происходит? — спрашивает она у Алекса.

— Не спрашивай, — отвечает он, подходя к ней.

— Алекс позвонил мне в панике и сказал, что с тобой что-то случилось, — говорит она мне.

Я снова поднимаю свои забинтованные руки.

— Да. Болит, как черт, но док сказал, что я выживу.

— Я вижу, — говорит она. — Но я не думаю, что ты будешь счастлив, после того, как твоя мама зайдет сюда и обнаружит своего пятнадцатилетнего сына в окружении собственного гарема. Ты знаешь, какой строгой она бывает, Луис.

— Если она такая же, как моя мама, она взорвется, — говорит Анжелика мне, и поворачивается к остальным девчонкам: — Может, нам лучше уйти'.

Мы с Анжеликой, время от времени, неплохо зажигаем на вечеринках. Ее родители тоже мексиканцы, поэтому она понимает. Остальные не имеют понятия, какими бывают мексиканские матери.

Я говорю девчонкам, что напишу им сообщения, как только смогу, и они уходят до того, как в палату возвращается моя мама.

— Кто принес шарики? — спрашивает она. — Девочки, которых я только что видела в коридоре?

— Ага, — говорю я. — Это просто друзья со школы.

Нет надобности вдаваться в подробности о том, что так или иначе, я целовался, по крайней мере, с тремя из пяти. Это приведет к еще одной лекции, которую я пытаюсь избежать.

Полчаса спустя, док нас отпускает, дав маме все необходимые инструкции о том, как менять повязки на моих руках дома.

— Ты не неуязвим, — говорит мне Алекс, когда мама и Бриттани выходят из палаты. — Никто неуязвим. Запомни это.

— Я знаю.

Он тыкает меня пальцем в грудь и блокирует выход.

— Послушай меня, Луис, потому что я прекрасно знаю, что творилось у тебя в голове, когда ты решил полезть на скалу без страховочного каната. Тебе нравится то чувство, когда ты говоришь опасности «да пошла ты». У меня брат в армии, лучший друг в могиле уже больше четырех лет, и я не собираюсь сидеть в стороне, когда мой младший брат играет в прятки с опасностью.

— Ты слишком серьезно относишься к жизни, — говорю я, проходя мимо него. — Я уже не маленький, Алекс, мне почти шестнадцать. Видел ту девчонку, Брук, которая мне печенье принесла? Она тоже больше не невинна. Знаешь, откуда я это знаю?

Я не могу сдержать улыбку, когда Алекс закрывает руками уши.

— Не говорит мне, — отвечает он. — Ты слишком молод, брат. Я клянусь, если какая-нибудь девчонка забеременеет от тебя, у тебя будет что-то похуже забинтованных рук.

Глава 4

Никки

Не знаю, сколько прошло времени. Каждый раз, когда звонит мой мобильный, и я понимаю, что это не Марко, я не отвечаю на звонок. Каждый раз, получая сообщение от одного из друзей, я его игнорирую.

Не знаю, как долго проплакала на пляже, да это и неважно. Я прошу моего малыша придать мне сил, потому что чувствую себя такой слабой.

Пока не слышу знакомый голос.

— Ник!

Поднимаю голову. Это Кендалл. Кендалл моя лучшая подруга еще с дошкольных времен. Тогда нам нравилось надевать одинаковые платья и говорить всем, что мы близнецы, даже когда мисс Труди говорила, что ложь не соответствует «основным принципам» школы. В 4 года мы и понятия не имели об этих «принципах», но суровый голос мисс Труди говорил о том, что у нас неприятности.

Прежде чем я успеваю, что-либо сказать, она уже стоит на коленях около меня.

— Я слышала.

Наверное, она слышала о разрыве, но вряд ли имеет представление о возможной беременности. Закрываю лицо руками.

— Я не могу в это поверить.

— Я знаю. — Она садится рядом со мной.

— Он выбрал банду вместо меня. — Я смотрю на свою подругу, у которой светлые волосы и карие глаза — полная моя противоположность. — Он сказал, что я ненастоящая мексиканка.

Кендалл качает головой и фыркает.

— Он идиот.

Я шмыгаю носом и пытаюсь вытереть слезы с лица.

— Как ты узнала?

Она морщится.

— Я звонила тебе и писала сообщения, но ты не отвечала. Тогда я написала Марко и спросила где ты. Он сказал мне.

— Я призналась ему в любви. Но он сказал, что хочет встречаться с другими. Что уже присоединился к Кровавым и предложил быть друзьями. Друзьями с привилегиями, Кендалл. Ты можешь в это поверить? Как будто чувства можно выключить, как чертов кран.

Произнесенные на одном дыхании слова «друзья и привилегии» заставляют меня передернуться.

Кендалл вздыхает.

— Знаю, сейчас это кажется невозможным, но ты найдешь кого-нибудь еще.

— Я не смогу сделать это без него.

— Сделать что? — спрашивает она в замешательстве.