Татьяна Корсакова - Ты, я и Париж

Их номер оказался мансардой. Комнатка была небольшой, но уютной. Легкая мебель в стиле «Прованс», оливковые стены, веселые шторки на окне, выход на балкон. За одной из выкрашенных в тон стен дверей скрывался туалет, за второй — на удивление просторная, едва ли не в полкомнаты ванная. Ян восхищенно присвистнул, рассматривая монументальную чугунную ванну на львиных лапах. Ванна стояла посреди комнаты и в сочетании с распахнутым настежь окном являла собой апофеоз сибаритства.

— Это номер для новобрачных, — сообщила Тина. — В других номерах такой роскоши нет. И кстати, вид из окна тут просто замечательный.

— Я еще не успел рассмотреть вид из окна, — сказал он потрясенно, — но ванну я уже оценил.

— Номер в мансарде, конечно, не слишком комфортабельный, — Тина словно не услышала его комментария, — но он значительно дешевле. И потом, это же почти Монмартр, так что жизнь в мансарде мне кажется очень символичной. А тебе?

— И мне. — Вообще-то Ян еще не успел определиться, но мансарда и отель нравились ему однозначно. Единственное, что несколько разочаровало, — это кровати. Когда Тина сказала, что они будут жить в одной комнате, да еще и в номере для новобрачных, Ян тут же нафантазировал себе большую двуспальную кровать, такую же монументальную, как ванна. А кроватей оказалось две, и стояли они у противоположных стен. Вот тебе и номер для новобрачных!

— Пойдем на балкон! — Тина потянула его к балконной двери. Ян не стал сопротивляться.

Балкон был крошечным, одновременно разместиться на нем могло не более двух человек, зато вид с него открывался на самом деле удивительный: покатые крыши пряничных домиков, узкая улочка, кафешка напротив, изумрудные кроны старых деревьев.

— Ну как, нравится? — Тина не желала оставлять его в покое. Тина хотела, чтобы он непременно одобрил ее выбор.

— Да, здесь очень мило.

Ян вернулся в номер, плюхнулся на одну из кроватей, закрыл глаза, прислушался к себе. На душе лежал тяжеленный камень, а в черепной коробке ворочалась и тихо порыкивала боль. Что-то пока у него не слишком хорошо получается радоваться жизни. Мешает то боль, то камень. Надо с этим что-то делать, надо как-то настраиваться на позитивную волну. Для начала стоит выпить лекарство: избавить от боли оно скорее всего не сможет, но, возможно, поможет удержать цепного пса, его боль, на месте. А это уже полдела, потому что, когда мигрень разойдется не на шутку, французское небо покажется с овчинку.

Рядом присела Тина, посмотрела внимательно и настороженно одновременно, спросила:

— Что-то не так?

— Все в порядке. — Ян потрогал смолисто-черную прядь ее волос. — Не о чем переживать, Пташка.

— Номер стоит шестьдесят евро в сутки, но если тебе кажется, что это слишком дорого, то я могу…

— Не надо, — он нетерпеливо махнул рукой. — Меня все устраивает, не думай о деньгах.

— Если бы это были мои деньги, я бы о них не думала, — хмыкнула она.

— И о моих не думай. Не беспокойся, когда мой золотой запас иссякнет, я тебе сообщу.

— Сообщи чуть раньше, чем он иссякнет.

— Зачем?

— Ну, — она хитро улыбнулась, — нам же понадобятся деньги, чтобы вернуться.

Честно говоря, Яну не хотелось возвращаться. Он провел в Париже всего пару часов, но ему уже все ужасно нравилось. Вот только боль… он поморщился.

— Что? — встрепенулась Тина.

— Голова болит. — Нет смысла врать, что с ним все в полном порядке. Все равно ведь шила в мешке не утаишь.

— Это из-за перелета. У меня так тоже часто бывает. — Тина забралась с ногами на кровать, скомандовала: — Садись!

— Зачем? — Яну не хотелось садиться, ему хотелось лежать. В покое и тишине.

— Я сделаю тебе массаж.

— Лучше принеси мне воды, чтобы запить таблетку.

— Одно другому не помешает. — Она спрыгнула с кровати, скрылась в ванной, но уже через мгновение вернулась со стаканом воды.

— Из-под крана? — осторожно уточнил Ян, вставая.

— Ну ясен перец! Пей!

Он проглотил таблетку, запил водой, вопросительно посмотрел на Тину.

— Что дальше?

— Закрой глаза и расслабься. — Она решительно поддернула рукава блузки. — Ты не бойся, больно не будет.

Ян хотел сказать, что больнее уже некуда, но передумал, просто закрыл глаза, как было велено.

У нее оказались сильные руки, сильные и нежные одновременно. И эти руки знали, что делали. Тина напевала что-то легкомысленное, а Ян с удивлением чувствовал, что боль отступает. Он не знал, что можно делать массаж не только тела, но и головы. Думал, что голова — это такой орган, на который вообще трудно повлиять извне. А оказывается, все возможно. И не только возможно, но еще и чертовски приятно.