Татьяна Корсакова - Ты, я и Париж

В аэропорту Яна не было, Тина обшарила все закутки, разве что в мужской туалет не заглянула. Значит, не собирался он ни в какой Париж или собирался, но в отдаленном светлом будущем, а она, дуреха, поняла все слишком буквально.

Тина уже собиралась уходить, когда ее вдруг осенило — надо посмотреть расписание рейсов до Парижа, может, она просто приехала очень рано, может, Ян по дороге в аэропорт заехал домой. Ну конечно! У него же не было при себе дорожной сумки, а в Париж с пустыми руками не летают.

Если верить расписанию, ждать ей оставалось недолго, всего каких-то пару часов. Не факт, что Ян появится, но ведь у нее все равно нет никаких планов.

Спустя час ничегонеделания Тина решила повторить обход. Ян нашелся в кафе. На смену дикой радости вдруг пришли обида и страх. С радостью и обидой все было более или менее ясно, а вот причину страха Тина понять не могла. Самое плохое, что ее могло ожидать, — это недоуменный взгляд и раздраженное «ах черт, это ты!» в ответ на ее «здрасьте». Ничего ужасного в этом не было, она это уже проходила, и ничего — выжила. Что еще? Ян откажется взять ее с собой? Ну, откажется — и откажется, невелика печаль. Это ж ему до смерти хочется увидеть Париж, а не ей…

Чтобы не растерять боевой запал, Тина не стала здороваться, сразу перешла к делу. И напоролась на отказ…

Яну хотелось побыть в Париже одному. Вот и пришел конец ее везению. С отказом она бы как-нибудь смирилась, не самая это глубокая душевная рана, но Ян попытался от нее откупиться — вот что обидно! И унизительно, точно она какая-нибудь продажная девка, точно ей нужны эти чертовы баксы! Зря она все это затеяла, зря приперлась в аэропорт! У них нет и не может быть ничего общего. Да что там общего?! Если разобраться, Яну изначально было на нее наплевать. Он же даже снять ее с моста не пытался, он хотел посмотреть, как она рухнет вниз. Извращенец чертов! А отец и на сей раз оказался прав. «Клементина, ты совершенно не умеешь разбираться в людях. Все твои так называемые друзья — выродки и дегенераты!» Отец и Пилата считал дегенератом…

Воспоминания о Пилате приглушили злость. Как она могла сравнивать Яна, этого самодовольного хлыща, с Пилатом?! Они непохожи, у них нет вообще ничего общего. Пилат никогда не попытался бы откупиться от нее деньгами, Пилату не было дела до денег. И ей нет дела! И до мужика, посмевшего отнестись к ней как к разовой вещи, тоже нет дела. Пусть летит в свой гребаный Париж один…

Менты задержали ее почти на выходе из аэропорта, два самодовольных урода, облеченных властью. Ментам не понравилось, как она выглядит. Можно подумать, что статью в Конституции, ту самую, которая о правах, уже отменили. Возможно, она бы так не взбеленилась, если бы один из ментов, молодой, самодовольный ублюдок, не обозвал ее сначала террористкой, а потом проституткой. Не важно, на что она обиделась больше, на «проститутку» или «террористку», важно другое — ее прилюдно оскорбили, и если она это стерпит, то перестанет себя уважать. Тина знала, что пререкаться со стражами правопорядка — себе дороже, у нее уже имелся горький опыт и неприятные воспоминания о грязном, пропахшем потом и блевотиной «обезьяннике», но сегодня был такой день, день несбывшихся ожиданий. Так что одной неприятностью больше, одной меньше!

А потом откуда ни возьмись появился Ян, урегулировал проблему с ментами, вернул ей документы и… ушел в тот самый момент, когда она снова начала надеяться.

Тина сидела на скамейке и решала нелегкую задачу. Единственное, что она знала наверняка, — это то, что нужно уезжать. Оставалось придумать, куда и каким транспортом. Еще очень хотелось есть, пустой желудок подвывал и корчился в голодных судорогах, а наличности — ноль.

— …Не ушла? — На скамейку рядом с Тиной плюхнулся запыхавшийся Ян. Помяни черта — он тут как тут. Вообще-то, уже началась регистрация, и совершенно непонятно, что он здесь делает.

— Не твое дело! — Тина демонстративно не смотрела в его сторону, пусть не думает, что она рада.

— Это хорошо, что не ушла.

— Почему? — Сохранить маску равнодушия не удалось, победило любопытство.

— Потому что я решил, что ты должна лететь со мной.

— Я тебе ничего не должна. — Желудок громко взвыл, и пришлось прижать к животу ладони, чтобы хоть как-то заглушить этот голодный вопль.

— Но ты же хотела в Париж.

— Это ты хотел в Париж.

— А ты хотела со мной.

— Я передумала.

— Я тоже.

— Что — тоже?

— Я подумал, что одному в Париже будет скучно.