Нора Робертс - Вернуть любовь

— В самом деле? Сейчас я такой?

— Ты был близок к тому, чтобы воспроизвести первую часть из Второй симфонии Чайковского.

— Ах! Неужели?! — вскричал он, повернувшись спиной к клавиатуре.

— Рисуешься? — пошутила она, когда он прекратил представление.

— Ты просто завидуешь.

— К несчастью, ты прав.

— У меня есть размах, и в этом мое преимущество.

— Ну а у меня нет твоего блеска и твоего размаха, и я не собираюсь стать концертирующей пианисткой.

— У тебя красивые руки, — сказал Брэндон, взяв ее руку и поднеся ее пальцы к губам. — Я совершенно беспомощен против них, так я их люблю. Они издают аромат лосьона, который хранится в твоей костюмерной в маленьком флаконе.

— Не думала, что ты замечаешь такие вещи.

— А разве есть что-то касающееся тебя, чего бы я не замечал? Тебе нравится горячая ванна, ты снимаешь туфли в неожиданных местах, утром ты встаешь с левой ноги, и, когда я прикасаюсь к тебе, как сейчас, твои глаза заволакиваются дымкой. — Он убрал ее волосы за плечи. — Я чувствую, как ты таешь в моих объятиях. Это сводит меня с ума! — Брэнд кончиком пальца нежно водил по ее груди и наблюдал как радужные оболочки ее глаз превращаюия в узкие ободки.

Очень медленно он наклонился и легонько коснулся губами ее губ, продолжая ласкать напрягшийся сосок.

Рейвен приоткрыла рот и запрокинула голову назад. Волны удовольствия разливались по всему ее телу.

Брэнд, поглаживая ее грудь, привлек девушку ближе.

— Я чувствую, как тают твои косточки, — бормотал он. Его рот становился все более голодным, руки более настойчивыми. — Это сводит меня с ума. — Его пальцы потянулись к пуговицам ее блузки.

В тот момент когда он начал расстегивать их, зазвонил телефон в другой комнате

Брэндон выругался, а Рейвен улыбнулась ему.

— Пойду послушаю, кто тебя вызывает, любимый. Я потом напомню тебе, на чем мы остановились. — Она выскользнула из его объятий и пошла к телефону. — Хэлло…

— Хэлло, я хотела бы поговорить с Брэндоном Карстерсом, — прозвучал женский голос.

Рейвен показалось, что она узнала голос одной из поклонниц Брэнда.

— Мистер Карстерс очень занят, подождите минутку.

— Вы можете попросить его позвонить матери, когда он освободится?

— Извините, что вы сказали? — Рейвен зашлась от смеха, пытаясь отбиться от объятий подошедшего Брэндона.

— Говорит его мать, дорогая, — повторил голос, — попросите его позвонить мне, когда у него найдется минутка. Вы можете? Он знает мой номер.

— О! Пожалуйста, миссис Карстерс, подождите… извините… одну минутку. Брэнд, это твоя мать, — сказала Рейвен угрожающим шепотом.

Все еще крепко прижимая ее к себе, он взял трубку.

— Хэлло, мам, — Он чмокнул Рейвен в макушку, потом радостно воскликнул: — Да, я был ужасно занят. Я целовал прекрасную женщину, в которую до безумия влюблен. — Лицо Рейвен залилось краской. — Нет, нет, все в порядке, дорогая, я тороплюсь вернуться к ней. Как ты там? Что там у нас дома?

Рейвен освободилась из его объятий.

— Пойду приготовлю чай, — сказала она торопливо и вышла из комнаты.

Домоправительница миссис Пенгали оставляла кухню безукоризненно чистой, и у Рейвен там не было никакого дела, разве что подождать, когда закипит чайник. Вдруг она почувствовала, что страшно голодна, и вспомнила — ведь в часы ланча они работали. Она взяла хлеб, поджарила и намазала маслом.

Послеполуденный чай превращался для Брэндона в приятный ритуал, и Рейвен охотно поддерживала его. Она получала удовольствие, отдыхая от работы, сидя перед камином с чашкой чая, бисквитами, ячменными лепешками и поджаренным хлебом с маслом. Они наслаждались чаепитием вдвоем.

Чайник закипел, она погасила огонь и пошла за заварочным чайником, но мысли ее были заняты телефонным разговором. Он рассказывал матери о своей любви таким легким, таким спокойным тоном! И она позавидовала ему. Как ей хотелось такой же доверительной беседы со своей матерью в детстве и юности.

Домашняя работа успокаивала ее. Рейвен поставила на поднос все приготовленное и стала спускаться в холл. Когда она услышала голос Брэндона, все еще разговаривающего по телефону, она заколебалась, не подождать ли, пока закончится разговор. Но поднос был тяжелым, и она не стала останавливаться.

Брэнд сидел у огня, продолжая разговор.

— Возможно, я приеду в следующем месяце, мама. Передай всем, что я их люблю. — Он немного помолчал. — У нее большие серые глаза, такого же цвета, как крылья голубя, который живет у нас на крыше. Да, я скажу ей. До свидания, мама. Я люблю тебя.