Нора Робертс - Вернуть любовь

— Благодарю покорно! Я получаю поводок и ошейник в подарок на Рождество!

— Советую тебе, не будь идиоткой.

— Ах, теперь я уже и идиотка? — Рейвен встала и зашагала по комнате. Брэндон вспомнил, что она закипает очень быстро. — Не знаю, Брэнд, как я могла обходиться без твоих прелестных комплиментов все это время? Почему в целом мире тебе потребовалась только идиотка в качестве сотрудника для работы?

— Потому, что ты прекрасный композитор и замечательный поэт. А теперь помолчи.

— Ну конечно, тем более что ты так вежливо просишь.

Не спеша он вытащил еще одну сигарету, закурил, выпуская струи дыма и не отводя глаз от лица Рейвен.

— Это важный проект, Рейвен. Давай не раздувать ссору из-за пустяков. Я специально приехал к тебе, чтобы поговорить обо всем с глазу на глаз, а не через посредников и не по телефону. Можешь ты понять это?

Девушка долго молчала.

— Возможно.

— Мы используем прилагательное «упрямая» позже. Не хотелось бы доводить тебя до сумасшествия прямо сейчас.

Рейвен испытующе посмотрела на него.

— Тогда позволь мне задать пару вопросов до того, как ты скажешь что-то такое, что доведет меня до сумасшествия. Во-первых, почему ты хочешь заполучить именно меня в качестве партнера? Во-вторых, почему хочешь поделиться триумфом?

— Я еще поделюсь с тобой работой, дорогая. Пятнадцать песен — это не шутка.

— Остался еще вопрос номер один. Почему я, Брэндон. Почему не тот, кто имеет опыт работы над мюзиклом?

Он прошелся по комнате, сел за рояль и заиграл.

— Помнишь это? — пробормотал он, не позволяя ей отвести взгляд.

Рейвен ничего не ответила. Она встала и незаметно вышла из комнаты. Ей было бесконечно трудно находиться рядом с ним у того же рояля, где они сочиняли песню, которую он сейчас заиграл. Она вспомнила, как они улыбались, как теплели их глаза, какими нежными были его руки, когда он прикасался к ней. «Снежная тишина» — это была первая и единственная песня, которую они написали вместе, исполняли вместе и записали на пластинку.

Тихо, тихо… Снег идет,

Не спугни его тревогой.

Пусть, замедлив своей полет,

Он ложится на дорогу.

Оголенные кусты

Белой шубой укрывает.

Что случится, знаешь ты?

Нет, никто того не знает…

Нет, никто того не знает…

После того как он кончил играть, она тихонько возвратилась в комнату.

— Ты хочешь сделать с этим что-нибудь? — спросила она.

Он услышал по тону ее голоса, что ей больно, и почувствовал угрызения совести — ведь он умышленно попытался разбить панцирь ее обороны.

— Благодаря этой песне, Рейвен, ты за две минуты и сорок три секунды получила приз — золотую пластинку. Мы тогда хорошо поработали вместе.

Она повернулась к нему и, глядя прямо в глаза, сказала:

— Это было один-единственный раз.

— И получим награду снова. Соглашайся, дорогая моя. — Брэндон встал и подошел к ней, но не дотронулся до нее. — Рейвен, ты знаешь, как это важно для твоей карьеры. И ты должна осуществить все, что сможешь. «Фантазия» нуждаются в твоем таланте.

Конечно же, Рейвен жадно желала этого. Она с трудом сама верила, что можно хотеть чего-то так сильно. Здесь она сможет выразить все свои чувства, самое себя. Но как она снова сможет работать с этим человеком в постоянном с ним общении? Способна ли она на такой шаг? Способна ли принести в жертву здравый смысл ради профессиональной выгоды? Но я не люблю его ничуть, увещевала она себя.

Невозможно было скрыть от Брэндона свои терзания, свою нерешительность, страх и желание осуществить скорее свою мечту.

— Рейвен, думай сейчас только о музыке.

— Я и думаю. Но еще я думаю о тебе — о нас. Не уверена, что наше тесное общение безопасно для меня.

— Я не могу обещать, что ненароком не дотронусь до тебя. — Он был раздосадован. — Но, клянусь, сделаю все, чтобы не выдать своих чувств. Этого достаточно?

Рейвен уклонилась от прямого ответа.

— Если я соглашусь, то когда мы начнем? Я вот-вот отправлюсь в турне.

— Знаю, через две недели. Гастроли закончатся через шесть недель. Так что мы можем начать в первую неделю мая.

— Вижу, ты основательно все продумал. Хорошо, Брэнд, — сказала она, — я согласна. Где мы будем работать? Только не здесь, — добавила она быстро и печально. — Я не хочу находиться с тобой в этой комнате.

— Нет, я думаю, нет. У меня есть то, что нужно, — продолжил он, когда Рейвен замолчала. — Я купил домик близ Корнуолла. Это спокойное, уединенное место, нас не будут беспокоить журналисты. Ты знаешь, как они досаждают мне, и набросятся на нас, как только пронюхают, что мы снова вместе. Для них это очередная сенсация.