Дженнифер Блейк - Тигрица

Джессика потерла лицо ладонью, потом крепко прижала сжатые кулаки к ноющим вискам.

— Я не знаю, что делать, потому что не знаю, как будет лучше для всех. И, главное, я не знаю, чего ждет от меня Рафаэль.

— Так всегда и бывает, — утешила ее Арлетта. — Разве тебе это неизвестно? Но послушай, Джессика, что бы ты ни решила, я ни слова тебе не скажу. Ты ничего мне не должна, и я не хочу распоряжаться твоей жизнью. Я хочу только одного — чтобы ты была счастлива.

Улыбка Джессики была жалкой.

— Хорошо, я постараюсь… мама.

После этого Арлетта ушла, оставив ее одну, что с ее стороны — учитывая все обстоятельства — было весьма предусмотрительно и мудро. Джессика еще некоторое время стояла у перил, глядя, как сгущаются сумерки и небо становится фиалково-лиловым. И постепенно ее мысли обратились к другому вечеру — к вечеру того самого дня, когда после свадьбы они с Рафаэлем впервые остались вдвоем. Она не только пережила этот вечер, но нашла его великолепным и ни на минуту не забывала об испытанном ею блаженстве.

«Тигрица» — Рафаэль называл ее своей тигрицей. Что ж, это было только справедливо — вряд ли ее можно было считать ручной или хотя бы укрощенной. Но только с ним она действительно чувствовала себя грациозной, красивой, сильной. Только во время их первой брачной ночи — неповторимо волшебной и прискорбно короткой — Джессика ощущала глубокое родство и неразрывную связь их тел и душ, разговаривавших друг с другом на каком-то таинственном, древнем языке. Ничего подобного она не испытывала даже в самых смелых снах, и потом ей так не хватало этого ощущения безграничной любви и тепла.

И она поняла, чего она хочет больше всего на свете.

…Женщина, которая знает, чего хочет, добивается этого.

Теперь она знала это, но хватит ли ей характера и силы воли, чтобы первой протянуть ему руки? Осмелится ли она отбросить робость и снова стать тигрицей?

Жалеть стоит лишь о том, чего ты не сделал. Это сказала Мими Тесс — Мими Тесс, которая, как и ее дочь Арлетта, тоже когда-то сделала не правильный выбор, покинула человека, которого любила, и заплатила за это по самому большому счету.

Но, если она справится с собой и первой отважится сделать шаг к примирению, примет ли Рафаэль ее? Сможет ли она стать такой женщиной, какая ему нужна? Чего он хочет от нее на самом деле?

Она увидела на дороге отъезжающий топливозаправщик и стала поспешно спускаться по ступеням. Очутившись внизу, Джессика бегом устремилась ко взлетной полосе. Времени оставалось совсем мало — она и так раздумывала непозволительно долго.

Джессика очень хорошо представляла себе, как Рафаэль и Карлос в последний раз проверяют все системы самолета, как Пепе, закрыв глаза, неподвижно сидит в кресле, пристегнувшись ремнями, и ждет, пока самолет начнет разбегаться и взлетать. В ее распоряжении оставались, должно быть, считанные минуты. О том, чтобы взять машину, Джессика даже не задумалась — она не была уверена, что быстро найдет ключи, которые накануне куда-то засунула. В любом случае, напрямик, через болота, она могла бы добраться до самолета гораздо быстрее, особенно если побежит изо всех сил.

Но самолет стоял намного дальше от дома, чем ей казалось. А может быть, она просто выбрала не ту тропинку. Когда-то большеглазая и худая девчонка, носившаяся здесь вместе с Ником и Кейлом, знала в камышах каждую сухую дорожку, каждую кочку, но с тех пор прошло уже немало лет. И дело было не в топографии болот — это она сама утратила кураж, проворство, непоколебимую уверенность в себе и ощущение собственной правоты, которая когда-то стояла за всеми ее поступками и желаниями. Но она снова может стать такой, как была. Если постарается. Если очень-очень постарается.

На дороге, чихнув, ожила сначала одна, потом другая турбина. Двигатели стали набирать обороты, и над болотами разнесся их высокий, мерный гул. Самолет был готов к отлету. Джессика помчалась во весь дух. Снова, как и полтора десятилетия назад, ее ноги выбивали частую дробь по сухой утоптанной тропинке, на которой не росли ни камыши, ни жесткая, с острыми режущими краями, осока. Зато по сторонам тропы ее было больше чем достаточно. Узкие, длинные листья болотной травы цеплялись за ее платье и оставляли на руках и на лице кровоточащие царапины. Каждый раз, когда осока ранила ее, Джессика морщилась от боли, но не останавливалась.

Скорее, скорее! Заросли тростников расступились, и Джессика увидела самолет. Дверца салона была закрыта, а серебристый фюзеляж чуть подрагивал перед разбегом и броском в темнеющее небо.