Светлана Воинская - Стервятница

— Встретимся на крыше! — Мотор снова взревел, и Фред отправился в «контору».

Моника, кинув взгляд на выставленные в витрине манекены в элегантных туалетах, вошла внутрь с круглой коробкой в руках. Вышедшая навстречу девушка проводила ее к фрау Марте, в помещения, не предназначенные для взглядов обычного посетителя.

— Ах, Моника, дружок! — хозяйка с улыбкой встретила ее и закрыла дверь перед самым носом любопытной продавщицы.

— У меня появилось кое-что, достойное вашего внимания, — Моника вынула из коробки щегольский костюм, белый жилет, красный с черным шелковый галстук, лакированные туфли.

— Недурно, недурно.

Фрау Марта, образец пуританства и консервативности в создаваемых ею нарядах, любительница с осуждением отозваться о новых веяниях моды — отказе от корсетов, более коротких подолах, стрижках, открывающих шею, умиляла Монику. Обладательница столь строгих принципов, тем не менее, находила достаточно моральным общаться с такой, как она. Фрау Марта прекрасно знала, откуда берутся столь великолепные вещи, что приносила Моника. С рассеянной улыбкой слушая сетования фрау Марты по поводу юбок для танго с разрезом, в котором видны ноги, девушка наблюдала, как цепкий взгляд портнихи оценивал ровность швов, отсутствие зацепок и дефектов ткани.

Шелест банкнот поднял настроение. Это ее доля, заработок за один день. Иногда столько не получалось и за полмесяца. Они непременно отметят такое событие на крыше — надо бы заказать вино и устрицы. С пустой коробкой Моника вышла на улицу. Безоблачный вечер обволакивал Вену. Скоро зажгутся фонари, и позолота дворцов замерцает призрачным сиянием. Шелестели листья, покорные теплому дуновению ветра. Рычали автомобили, цокали копыта лошадей, скрипели повозки. Жизнь вокруг требовала внимания, одиночество отступало.

Что-то заставило ее обернуться. Пожилая женщина на ее глазах прислонилась к витрине, и Моника еле успела подхватить ее, прежде чем та лишилась чувств. Девушка не могла удержать тяжелое тело, оно плавно заскользило по стене вниз и осталось в сидячем положении, свесив голову на бок. Их тут же обступили прохожие: одни беспомощно, другие безучастно смотрели на лицо, в котором не осталось ни кровинки.

— Умерла? — с интересом вопрошали третьи.

Со всех сторон сыпались советы, что предпринять, но никто из праздных зевак не шелохнулся. Для них происходящее оставалось только любопытным зрелищем.

Моника юркнула обратно в салон, наткнувшись у порога на ту же девицу:

— Фройляйн, воды, быстрее! Там человеку плохо, — Моника кинулась вслед продавщице, помогая ей найти кувшин, и выскочила к толпе.

Дама уже приходила в себя, что-то шепча под нос. Моника протянула ей воду.

— Моя сестра! Моя несчастная сестра! Ее платье, боже!

— Да что с вашей сестрой? Обокрали ее, что ли? Вы о себе подумайте! К врачу бы сходили!

Обескуражено женщина воззрилась на втолковывающего ей что-то прохожего:

— Да, вы правы, вы правы. Ее действительно обокрали! Мою сестру обокрали.

— Так обратитесь в полицию.

— Непременно, обязательно, — повторяла женщина, словно не вникая в смысл собственных слов. — Бедная, бедная… Как же могло такое случиться?

Что-то шевельнулось в памяти. Моника как будто встречала эту даму однажды. Но воспоминание тут же погасло. Женщина же ее не помнила, это очевидно.

Толпа рассеивалась. Объект их внимания не оправдал ожиданий, вернувшись к жизни. Моника смотрела вслед удаляющейся тучной фигуре. Дама, пошатываясь, медленно исчезала за спинами прохожих. Потеряв ее из виду, Моника тут же забыла о беспокоившей ее загадке, вернула кувшин и поспешила к назначенному месту.

Под ногами шуршали первые опавшие листья, запах осени властвовал в сени деревьев. Их кружевная тень покрывала дорогу, меняя свои очертания при каждом порыве ветерка. Ее остановила короткая вспышка перед глазами, возникнувший в памяти образ: эту женщину она видела в «конторе». Моника пыталась распутать цепочку дальше, но капризная память ее не пускала.

Трамвай довез до конца улицы, дальше тянулись бедные кварталы. Словно маяк другого мира, здесь высился высокий дом с множеством каморок вместо квартир. Дом Ромео, он называл свое жилище не иначе как «конура». Моника пронеслась по ступенькам мимо его двери. Все выше и выше. Третий этаж… Четвертый… Пятый… Запыхавшаяся, она очутилась на крыше.

Отсюда она видела все вокруг: постепенно стихающую суету улиц, синеющее небо с тусклыми точками Млечного пути. Моника уселась на ободранный диван с кое-где торчавшими из обивки пружинами. Самодельный тент защищал старую рухлядь от дождя. Их детское прибежище… Это место вызывало столько воспоминаний! Вставив в мундштук сигарету, она отдалась им, словно течению бурной реки.