Светлана Воинская - Поцелуй Валькирии

Кен, усмехнувшись, подошел к телефону, набрал номер.

— Сегодня в Нью-Йорк прибыли двое твоих знакомых-шведов, — и назвал диспетчеру адрес.

Он имел в виду тех европейцев, слишком тяжелых для бега по израильским улицам. Адель задумалась.

— Зачем им преследовать меня? — и тут же поймала себя на том, что возобновила диалог.

— Ты не понимаешь? — удивился Кен. — Удивительное самообладание, — и вышел.

Через полчаса такси уносило ее к Манхэттену.

— Художественная галерея, — сообщила она шоферу место назначения.

— Средневековье, ренессанс, современность?…

— Современность, — своими познаниями он вызвал ее улыбку.

Такси нырнуло в поток автомобилей, следующих вдоль набережной Ист-Ривер. Дорогу реки бороздили паромы. Тротуары затопили людские волны, гоня призрачные песчинки чьих-то жизней. Адель заметила чернокожих, латинос — через секунду их поглотила толпа. Итальянские магазины сменяли китайские ресторанчики и прачечные. Асфальтовые параллели устремлялись вглубь ущельями пронумерованных улиц. Такси медленно двигалось по их кишащему дну.

— Нет моря, которое нельзя было бы переплыть, — философски заметил водитель в поисках фарватера.

Адель закрыла глаза и очнулась только, когда шофер окликнул ее, указывая на стены Музея современного искусства. Она попросила дождаться ее. Таксист с любопытством глядел ей вслед — на футляр, болтающийся на плече. Ему понравились ее часы — водонепроницаемая «устрица». И пусть недавно появилась новинка — «субмаринер», старенькая «устрица» осталась легендарной.

Спустя час пассажирка вернулась и небрежно бросила футляр на сиденье — видимо, тот был уже пуст.

— Куда-нибудь перекусить, — оповестила она.

По пути Адель обнаружила художественную лавку, маленькую священную пещеру для адепта. И не могла не заглянуть туда. По углам громоздились большие и складные мольберты, со стен свесились трубочки холстов, овалы палитр и подрамники. На прилавках — номерные кисти: мягкие колонковые, беличьи, из хорька — для акварели, плоские с белой щетиной — для масла. Здесь витал дух творца, манил к тюбикам красок, к темпере, коробкам нежной пастели. Свет и полутень будоражили воображение тайной и волшебством. Мел, известь для грунта, резцы для дерева и глиптики, штихели, валики для линографии казались магическим инструментарием.

Полки заполняли искусствоведческие тома с черно-белыми репродукциями и книги по ремеслу. Почетное место среди них заняли трактаты по анатомии и альбом Дюшена, посвященный человеческой мимике. Основной материал исследователя составляли результаты опытов на сумасшедшем: чтобы добиться мимической реакции, к определенным мускулам его лица ученый прикладывал электроды. Труд Дюшена пестрел фотографиями, где физиономия бедняги под воздействием тока искажалась выражением удивления, радости, боли или презрения.

— Дюшен необходим в библиотеке художника, — хозяин лавки в бархатном пиджаке, с живописной бородой и носом-клювом поманил ее к себе и взял за руку. — Ваши пальцы следует писать, мадемуазель. Писать ценителю. Насколько я понимаю, это пальцы художницы… Какие ноготки! — улыбаясь, он медленно склонял хищную голову к ее руке. Адель быстро выдернула ладонь и выскочила на улицу. Казалось, еще секунда, и он откусит ей палец.

Какие глупые посещали ее временами фантазии, попробовала Адель успокоить себя. Поблизости продавали сэндвичи с копченым лососем и плавленым сыром, стакан наполняли сладким байховым чаем — многим лучше смертоносной фугу и жидкости болотного цвета. На прилавке газетчика свежая пресса пестрела фотографиями убитого Фольке, статьи воспевали его заслуги и благородное происхождение. «Шведская королевская семья в трауре», «Бердатотты оплакивают своего знаменитого родственника», «Весь мир возмущен преступлением израильтян». Адель купила одну из газет — на память.

С едой она вернулась на заднее сиденье такси и сделала неопределенный жест водителю:

— Через час нужно вернуться к музею. — Закончится экспертиза, можно будет забрать чек.

Лицо таксиста выдавало в нем славянина, с гадкой примесью хазарской и монгольской крови. Тем не менее, он прилично управлял машиной, не бранился и не расспрашивал. Странное дело, водитель будто наслаждался — ездой, солнцем, шумом, легкомысленная улыбка блуждала на его губах. Над лобовым стеклом Адель заметила приклеенную фотокарточку с белоснежной яхтой.

— Нью-йоркские таксисты много зарабатывают? — спросила она, надменным изгибом брови скрыв интерес.