Сара Болл - Девять месяцев

У меня так пересохло в горле, что я не могла даже сглотнуть.

— Прости меня, — произнесла я еле слышно. — Том, я не знала, что мне делать, я не знала, как ты к этому отнесешься. Мне было так страшно. — Я моргнула, и слезы закапали на цветы, которые я все еще держала в руках.

Он присел на край кровати и посмотрел на меня:

— Просто это изрядный шок для меня, понимаешь.

В конце концов я посмотрела ему в глаза и кивнула:

— Понимаю. Ты очень злишься на меня?

Он тяжело вздохнул и на минуту задумался.

— Я очень злился, но потом все обдумал и понял. Я просто не знаю, что теперь делать. К очень многим вещам нужно будет привыкнуть.

— Да.

В палату вошла медсестра и, посмотрев на нас с Томом, показала на часы.

— Я зайду через полчаса, — шепнула она, потом задернула занавеску и ушла.

Том продолжал смотреть на меня.

— Как ты? — спросил он.

— Больно, — ответила я, смущенно улыбаясь.

— Это было ужасно?

Я подумала над его вопросом немного, нервно теребя в руках больничный браслет на запястье.

— Думаю, могло быть и хуже, но в то же время и лучше…

Том отвел взгляд и снова посмотрел на ребенка:

— А он в порядке?

— В полном. Он чувствует себя просто отлично, — ответила я, гордо улыбаясь и глядя, как малыш причмокнул губами во сне.

— Ты уже подумала над именем?

Я покачала головой и прошептала:

— Я хотела сначала спросить тебя. — После недолгой паузы я добавила:

— Том… ты сможешь когда-нибудь простить меня?

— Думаю, мне нужно было звонить тебе чаще, — сказал он, не отвечая на мой вопрос. Он снова посмотрел на меня и положил руку на мою. — Послушай, я скоро вернусь, хорошо? Я приду сегодня вечером. — Он поднялся и ушел.

Я так и осталась сидеть с открытым ртом, глядя через щель в занавеске, как он уходит по коридору. Я не могла поверить в то, что он так просто ушел. Мы еще ни о чем толком не поговорили.

Невысокая женщина средних лет заглянула за занавеску и прощебетала:

— Кажется, вам было бы неплохо выпить, а, дорогая?

Целый день приходили посетители. Сначала Мэгги, потом мама с папой, потом Элис с Саймоном; они принесли огромного мехового лося с бантом на шее.

— Мы не смогли устоять, — объяснила Элис, садясь на ручку кресла прямо рядом с колыбелькой, чтобы видеть малыша. — Ого, какой красавец! Ничего общего с фотографией.

Я посмотрела на нее непонимающе.

— Ну, фотография с УЗИ.

— Не такой тощий, ты хотела сказать, — пошутила я.

— Пожалуйста, можно я подержу его, можно, можно? — начала умолять меня Элис, глядя мне в глаза так жалобно, что я не смогла ей отказать.

Пока Элис держала ребенка на руках, я рассказала им о нашем утреннем разговоре с Томом.

— А как вам показалось, как он реагировал? — спросила я их под конец.

— Он был поражен, — ответил Саймон. — Но мне не показалось, что он разозлился на тебя.

— Мне тоже так кажется, — согласилась Элис. — Он был скорее… шокирован.

— И озабочен, — добавил Саймон. — Думаю, ему просто нужно время, чтобы подумать.

— Но что он сказал утром? — спросила я его.

Элис с Саймоном обменялись тревожным взглядом, отчего я занервничала.

— Что? — воскликнула я, переводя взгляд с одного на другого.

— Ничего особенного, — ответила Элис.

Саймон замахал рукой:

— Да тут не о чем беспокоиться. — И переключился на ребенка: — Скажи «привет» своему дяде Саймону.

Элис нахмурилась, потом посмотрела на меня, вздохнула и села ко мне на кровать.

— Просто дело в том, что он не ночевал дома эту ночь, я имею в виду у Маркуса с Фионой. Он уехал после обеда, и наутро постель не была смята. Ты единственная, кто видел его этим утром. Мы не говорили об этом Маркусу, потому что не хотели волновать его, — добавила она.

У меня в животе похолодело.

— И что ты думаешь? Где он был?

Наконец Саймон ответил:

— Мы не знаем, мы думали, ты нам скажешь.

После ухода Элис и Саймона пришел педиатр. Он сообщил мне, что мы можем после обеда ехать домой, если я хочу. Я собрала сумку и умудрилась одеться, потом села на постели, не зная, что делать дальше. Я сказала маме, что позвоню ей, когда буду готова ехать домой, чтобы она забрала меня, но мне хотелось дождаться Тома, если он придет.

Я почти не притронулась к еде, а просто сделала несколько глотков холодной воды, которую принесла медсестра. Я покормила ребенка, поменяла ему подгузник и начала одевать его в уличную одежду. Я уже почти надела на него шапочку, как голос за моей спиной сказал: