Кэтрин Скоулс - Львица

— Я не хочу, — жалобно ответила Энджел. Она понимала, что в этот момент она вела себя подобно маленькому ребенку, который все еще просит взрослых, чтобы те понесли его на спине.

— Ты должна сделать то, что я тебе говорю, — мягко возразила Лаура. — А сейчас дай мне мою сумку.

Энджел отвязала потертую кожаную сумку от седла Мамы Киту и принесла матери. Сидя на корточках и расстегивая ремни, которыми закрывался верх сумки, девочка почувствовала проблеск надежды. Она много раз видела, как мама доставала из этой сумки что-то, что мигом решало любую проблему. Может быть, там есть лекарство, которое сможет помочь и сейчас. Внутри сумки Энджел нащупала большой целлофановый пакет, полный белых таблеток.

— Что тебе достать отсюда?

— Дай мне мой кошелек. Мне нужен паспорт.

Энджел с недоверием посмотрела на мать, пытаясь понять, не начался ли у нее бред.

— Пожалуйста, — прошептала Лаура.

Пошарив на дне сумки, Энджел нашла наконец кошелек. Нащупав твердые края паспорта, она вынула его из кошелька.

Лаура застонала. Ее глаза были полуоткрыты. Прищуриваясь, она будто изо всех сил пыталась сосредоточиться.

— Положи его в карман. Постарайся не потерять. Попросишь вождя отвести тебя к смотрителю национального парка. Покажи ему паспорт и скажи, что я твоя мать. Так люди смогут узнать, кто ты такая.

Лаура закрыла глаза. Энджел смотрела на нее, отгоняя мух от ее лица. Дыхание Лауры стало более легким, но она все еще выглядела уставшей и бледной. «Может, маме нужно просто отдохнуть, — подумала Энджел. — А затем ей станет лучше и мы сможем продолжить путь».

Энджел посмотрела на паспорт, лежащий у нее на коленях. Она не понимала, почему мама хочет, чтобы она положила его в карман, а не оставила в сумке. И почему она просит показать этот паспорт человеку из национального парка. Наверное, он важный человек, как все государственные чиновники, — но почему он станет интересоваться паспортом? Сидя так и недоумевая, Энджел вспомнила последние слова, которые ей сказала Лаура.

Так люди смогут узнать, кто ты такая.

Не сводя глаз с лежащей на земле неподвижной фигуры матери, Энджел постепенно начала понимать истинный смысл этих слов.

Лаура не надеялась на то, что ей удастся выжить.

Она хотела, чтобы Энджел ехала дальше по направлению к маньяте, и не питала никаких надежд на то, что увидит свою дочь снова.

Энджел почувствовала, как у нее пересохло во рту, а в животе возникла щемящая пустота. Ей вдруг вспомнились слова Лауры, которые та произнесла в одном разговоре со знакомыми людьми из деревни, где росли смоковницы. Энджел осторожно потрясла Лауру за плечо. Та открыла глаза, и ее взгляд встретился с взглядом дочери.

— Черный камень не работает, — заявила Энджел. — Ты в него не веришь.

— Ты права, я в него не верю. — Глаза Лауры наполнились слезами.

— Ты умрешь? — тихо спросила Энджел.

С губ Лауры сорвалось тихое всхлипывание. Она открыла рот, но так ничего и не произнесла.

Энджел просто сидела и смотрела матери в глаза. В этот момент их пересекшиеся взгляды были единственной реальностью для Энджел. Она почувствовала, что это мгновение можно продлить до бесконечности, если только ненароком не пошевелиться. Затем лицо Лауры исказилось от приступа боли. Если бы они располагали хоть чем-нибудь, что могло ей помочь! Подолом своей туники Энджел вытерла пот, выступивший на похолодевшем лбу матери, и промокнула капельки на ее верхней губе. Необходимость делать эти небольшие действия чуть-чуть успокоили ее. Энджел старалась как можно нежнее прикасаться к коже Лауры — с такой же легкостью, с какой бабочка садится на цветок. Она вспомнила, как мама ухаживала за Валайтой, сестрой вождя. Еще две недели назад они с Лаурой сидели у постели Валайты в ее темной, наполненной дымом хижине. Всем было известно, что она скоро умрет. По всему ее телу распространилась раковая опухоль.

— Я обещаю тебе, — говорила Лаура, держа Валайту за руку. — Я буду рядом с тобой до самого конца.

Даже при тусклом освещении хижины Энджел видела, какое облегчение приносили эти слова умирающей женщине.

Энджел нежно взяла мать за руку.

— Не бойся, мама, — сказала она. — Я буду рядом с тобой до самого конца. Лампа всегда будет гореть, и ночью никогда не будет абсолютной темноты.

Лаура улыбнулась. Слезы струились из уголков ее глаз, стекая по вискам в спутанные волосы.

— Я люблю тебя, моя милая Энджел. Ты такая… смелая. Но тебе нельзя оставаться здесь. Ты должна идти дальше. — Ее голос то и дело прерывался — ей становилось все труднее дышать. — Я не боюсь смерти, и ты это знаешь. Я боюсь за тебя. Мне страшно бросать тебя здесь совсем одну. Но ты должна отвести Маму Киту и Матату…