Кристин Хармел - Теория блондинок

Но когда я наконец решила вновь закружиться в любовном водовороте, оказалось, что светит мне лишь одиночное плавание.

Нет, разумеется, время от времени я с кем-то встречалась и ходила на свидания. Я не уродина: пять футов шесть дюймов роста, светлые волосы до плеч, зеленые глаза, маленький нос, чуть припорошенная веснушками розовая кожа, нормальная для тридцатилетней женщины фигура — словом, на недостаток мужского внимания не жалуюсь.

Со мной исправно знакомились, никаких проблем. Но как только узнавали, что я адвокат и, что еще хуже, компаньон в одной из самых успешных юридических фирм на Манхэттене, мои кавалеры давали деру. Бежали без оглядки. Устанавливали рекорды скорости. Несколько отчаянных смельчаков продержались до третьего или даже четвертого свидания, а потом все равно сошли с дистанции.

Так вот, на свидания я ходила, однако мужчины неизменно оказывались в тупике. Они знали, что знаменитое сочетание трех качеств — красоты, очарования и ума (в моем случае, признаю, скромной привлекательности, саркастического чувства юмора и ума) — должно приводить их в восторг. Увы, в реальной жизни эта гремучая смесь их просто отпугивала.

Я ни секунды не сомневалась, что рано или поздно кого-нибудь найду. Не то чтобы мне нужно было мужское плечо — я прекрасно могла обойтись и одна. Просто я знала, что, порвав с Питером, я обязательно найду кого-то, кто полюбит меня, и я его полюблю, и он будет сильнее Питера, и оценит по достоинству мои усилия, и не будет чувствовать себя ущербным, и поймет, что, кем бы я ни работала, я — это я.

Когда ушел Питер, мне было тридцать два. Молодая и оптимистичная. Еще не вышедшая из того возраста, когда верят в любовь.

Теперь мне тридцать пять. С тех пор как мне исполнилось двадцать, в отношениях с мужчиной я не доходила дальше четвертого свидания (Питера не считаем). А двадцать мне исполнилось ой как давно.

Завтра третья годовщина разрыва с Питером; третий год, как у меня никого нет, три года как я осознала, что успешная карьера и успех в любви — понятия взаимоисключающие.

Чем дальше, тем яснее становилось, что, продолжая подниматься по карьерной лестнице, я обрекаю себя на одиночество.

— Ты ни при чем, это все они, — утешала меня Мег за юбилейным ланчем на следующий день.

Поводом, напомню, послужила третья годовщина моей одинокой жизни.

Мег смотрела на меня с плохо скрываемым беспокойством.

— Так всегда утешают, когда от тебя кто-то уходит, — пробормотала я, все еще недоумевая, зачем понадобилось переносить ланч с одиннадцати часов на девять.

Воскресенье, в девять. Это уже не ланч, это самый настоящий завтрак. У меня было такое чувство, что мы жульничаем.

К тому же, поддавшись беспросветной хандре накануне пресловутой годовщины, я не могла заснуть до трех ночи — одна в пустой квартире — и вылакала шесть коктейлей из «Бакарди лимон» со спрайтом (ладно, если начистоту — шесть «Бакарди лимон» со льдом, чуть спрыснутых спрайтом), смолотила корзинку шоколадно-ореховых кексов, которую принесла на работу в пятницу моя заботливая секретарша Молли, да еще выкурила целую пачку сигарет. Это при том, что я вообще-то не курю. Ну так, иногда, затянусь разок. Только когда выпью.

Да, я знаю, это отвратительная, отталкивающая привычка, которая к тому же сокращает жизнь. Но у меня все под контролем. Я заключила сделку с судьбой. Как только судьба пошлет мне парня, который не сбежит после первой встречи, я тут же брошу курить. Вот так. А пока могу и не беспокоиться особо о своем здоровье. И потом, к «Бакарди лимон» как нельзя лучше подходит «Мальборо лайт».

Похоже, я цепляюсь за соломинку.

— Небось опять до утра курила и пила «Бакарди»?

Мег как будто прочитала мои мысли. Ее большие карие глаза смотрели на меня с укоризной.

— Примерно, — виновато потупилась я. — В свое оправдание могу сказать, что заедала ром шоколадными кексами. Полкорзинки съела.

Теперь на меня укоризненно смотрели все трое — Мег, Джил и Эмми. Да уж, я как адвокат могла бы выстроить линию защиты более убедительно.

— Ладно, ладно. Всю корзинку целиком, — призналась я и подняла руки вверх, показывая, что сдаюсь. — Расстреливайте.

Я никогда не умела праздновать годовщины, даже посвященные радостным событиям. Все время кажется, что от меня ждут чего-то особенного. Когда нужно было отметить год наших отношений с Питером, я голову себе сломала, выбирая подарок, а в итоге не придумала ничего лучше, чем вручить «Сайнфельд, первый сезон» на DVD, в то время как он презентовал мне красивейший кожаный органайзер с вытесненной надписью: «Харпер Робертс, эсквайр». Крису, парню, с которым я встречалась до Питера, я испекла огромный пирог в форме сердца и выложила на нем кусочками шоколада надпись: «Крис, я тебя люблю»; однако пирог подгорел по краям, а шоколадная крошка растаяла и растеклась, поэтому подарок превратился в этакую оплавленную летающую тарелку с бесформенной кляксой вместо надписи.