Екатерина Вильмонт - Курица в полете

На пути к метро Мария Игоревна возмущалась:

— Ну до чего наглая девка! А я-то еще удивлялась, почему он ее терпит? Но как они все скрывали… Элла, ну и банальность! Спать с молоденькой секретаршей!

— На это я могу ответить очередной банальностью — плоть слаба! — улыбнулась Элла. Она это хорошо знала. На собственном горьком опыте.

Ей едва исполнилось пятнадцать, еще не совсем прошли юношеские прыщики на лице, но она вдруг стала ловить на себе взгляды взрослых мужчин, и взгляды эти приводили ее в какое-то радостное смятение. Она понимала, что они означают.

А мальчишки в школе не обращали на нее внимания, она была для них просто одноклассницей, своей в доску, ее чересчур пышные формы не волновали их почему-то. Но и ее мальчишки тоже не волновали. Она была по уши влюблена во взрослого мужчину. Ему было уже тридцать пять, и он казался ей воплощением всех достоинств, хоть и не блистал красотой. Но ведь мужчине не обязательно быть красивым, это она знала. Иван Аркадьевич жил у них в квартире уже третий месяц. Снимал комнату. Его рекомендовал бабушке Жене ее прежний постоялец, киносценарист. Иван Аркадьевич сценариев не писал, зато писал роман о жизни Одесского порта. Он был веселый, жизнерадостный, и бабушка очень к нему привязалась. Она даже согласилась его кормить. И теперь они часто сидели втроем на кухне. И Элла мечтала, что выйдет за него замуж, тем более что он был в разводе.

Он приехал из Ленинграда и много рассказывал о родном городе, который Элла тогда видела только в кино и по телевизору. Она часто, закрыв глаза, мечтала, как они пойдут по Дворцовой набережной, Иван Аркадьевич, Ванечка, будет держать ее под руку и всем встречным знакомым представлять как свою жену. А они станут удивляться, какая она молодая и красивая. И все это будет происходить в пору белых ночей. Он приведет ее в свою квартиру, где в маленькой, уютной спальне, на белой лакированной кровати будет лежать синее шелковое покрывало с золотыми пчелами. Элла такое видела на одесском толчке, где оно стоило бешеных денег. А дальше она мечтать не смела. То, что должно случиться в этой спальне, наполняло ее таким душным, тяжелым томлением, что она не допускала себя до этих мыслей. Таким образом, виденное на толчке синее покрывало как бы служило многоточием в ее мечтах. Но все это случилось гораздо раньше, и не в ленинградской спаленке, а у них дома, в Одессе.

Утром бабушка Женя сказала:

— Эллочка, я сегодня… Одним словом, мне надо поехать в одно место, я вернусь поздно…

— Куда поехать, ба?

— На Куяльник к Доре! И может, я там заночую, — быстро ответила бабушка и отвела глаза.

Элле это показалось подозрительным.

— А чего тебе там ночевать?

— Может, и не придется, просто, если задержусь, не волнуйся.

— Ладно! — пожала плечами —Элла и ушла в школу.

А на переменке к ней подошла Роза Вайншток, из параллельного класса, у ее родителей был домик на Шестнадцатой станции неподалеку от бабушкиного.

— Слушай, Элка, бабка твоя просто улет!

— А что такое? — встревожилась Элла.

— Ты в курсах, что она опять с Люсиком закрутила?

— Как? — опешила Элла.

— Очень просто! Он уже от своей молодухи гуляет и, конечно, никого лучше твоей бабки не нашел! У них свидания в ее старом курене! Сношаются старички на всю катушку!

— Врешь!

— Да чтоб мне повылазило!

— А ты почем знаешь?

— Моя бабка видела, как они туда входили, он-то свой домик продал — его супружница настояла…

А жить в городе, видно, не может без бабки твоей…

— А откуда ты знаешь, что…

— Что сношаются? Ну так это и ежу понятно!

Элла припомнила бабушкино поведение сегодня утром, смущенный взгляд, неуверенный лепет…

Да, похоже на то… Ей вдруг стало горько и обидно: она молодая, говорят, красивая, и у нее нет парня, Иван Аркадьевич на нее и не глядит, а бабушка старая, седая, с прокуренным голосом и некрасивыми, натруженными руками.., сношается! Невозможно себе представить! Чудовищно! Возмутительно даже!

Она вернулась домой в полном смятении. Как теперь смотреть бабушке в глаза? Как?

Она долго стояла перед зеркалом. А потом решил?, что из этого, по-видимому, неоспоримого факта можно извлечь кое-какую выгоду. Бабушка категорически запрещает ей пользоваться косметикой. Все девчонки в классе уже красят глаза, а иногда и губы. Элла решительно вытряхнула свою копилку — и через час вернулась с тушью в коробочке и тюбиком губной помады. И когда накрасила глаза, показалась себе совершенно преобразившейся и поистине великолепной. Но это еще не все. Под вечер бабушка позвонила и спросила, как дела. Элла была в таком восторге от себя, что весело ответила: «Все в порядке!»