Алина Дворецкая: Сказка о Снежной Королеве

— А у тебя есть дети? — спросила Анжелика. — Да, мальчик. Сашка зовут. Пять лет.

— Моей тоже пять, — сказала Анжелика, отправляя в рот очередной, политый соусом, кусочек.

— Ребенок для меня — это все, — воодушевленно сказал Рома. — Пожалуй, все, что я делаю — это ради него. Я надеюсь, все, чего я в жизни не сделал — он сможет. У меня не было никакой основы, когда я начинал. Приехал из деревни под Саратовом, потом Можайка, потом вот начал зарабатывать. Я хочу, чтобы у моего сына все было. Самое главное, чтобы была база, с чего начинать. Я знаю, что сам уже многого не добьюсь, но вот Сашка… Я хочу, чтобы у него к совершеннолетию была своя квартира, джип, начальный капитал…

«Во размечтался, — подумала она.

— А ведь, глядишь, и будет это все у твоего сына. Вы, приезжие, пробивные, бетон зубами прогрызете. Это мы тут сидим — работа какая-то есть, место переночевать есть, родители под боком, накормят, если что, и ладно».

— А я даже не знаю, чего я хочу для дочери, — сказала Анжелика. — Она у меня сейчас занимается модельным бизнесом, фотографируется кое-где…

— В пять лет? — Ну да. Для рекламы. Она сама захотела. Я не знаю, откуда в ней это — от отца, что ли. Какие-то разговоры про деньги, представляешь? Про машины. Говорит, что, как только заработает, купит мне «Мерседес». Она почти все марки машин знает. Опять же бывший научил.

За окнами стемнело; блики от лампы отражались в сине-зеркальных стеклах; Анжелика, сыто щурясь, придвинула к себе десерт.

— А ты давно развелась? — спросил Рома.

— Ну, у меня как бы штамп в паспорте стоит, — объяснила Анжелика. — О замужестве. Мы всего-то два месяца как не живем вместе.

— Ты сейчас вдвоем с дочкой живешь?

Закидывает удочки, решила Анжелика. Можно ли будет когда-то в будущем трахнуть меня на моей территории. Чтобы денег за баню не платить. Обломись, дорогой.

— С дочкой и с мамой, — выразительно сказала она.

— А я очень давно развелся, — сообщил Рома. — Сашке еще года не было. Не потому развелся, что с женой все плохо было, а чтобы из армии уйти. Меня в Сибирь распределили после Можайки. Представляешь: лес, снега, командный пункт в глухом лесу. Я и еще девять человек у меня в подчинении. Мне казалось, я с ума сойду. Если бы захотел просто так уволиться, это было бы практически невозможно. А так нужно было всего два документа. Свидетельство о расторжении брака и нотариально заверенная справка, что моя жена отказывается от ребенка. Проблемы, конечно, были, начальство просто в шоке пребывало. Ну что они могли сделать? Подобная ситуация уставом не предусмотрена, но любой суд доказал бы мою правоту. Шеф мой кричал, что ни за что меня не отпустит. А в итоге я оказался в Питере. Как отец-одиночка с ребенком до года. Кормящий отец, даже забавно.

— Твоя жена, наверно, очень тебя любит, если пошла на такое, — заметила Анжелика.

— Не знаю, — покачал головой Рома. — Как-то все сейчас не так. Но тогда — да, я ей был очень благодарен. Она ведь фактически отказалась от своего ребенка. Ради меня. Мне и сейчас достаточно просто собрать вещи и уйти вместе с Сашкой. Ничего меня не связывает.

Анжелика внимательно слушала, согласно кивала, проникаясь чужими проблемами — психологическое образование сказывалось.

— Я так думаю, что это даже лучше. Наши отношения с бывшим, мне кажется, начали разваливаться в тот момент, когда мы зарегистрировали свой брак. Главное ведь не штамп в паспорте, правда?

— Конечно, — взгляд фаната в направлении поп-звезды. — Может быть, прокатимся?

Они вышли в темно-фиолетовую тьму, густую, сладкую, под августовское небо, усыпанное крупными звездами. Анжелика поежилась, торопливо забираясь во вспыхнувшее желтым светом нутро «Опелька» — ее зеленый летний костюмчик, короткорукавый, с бриджами, не закрывающими загорелые коленки, был слишком легок для этого вечера. Автомобиль, круто стартанув с места, рванулся вдоль Московского проспекта; желтые огни окон, мятущиеся тени прохожих конвейером потекли мимо. Это было почти блаженством — ощущение скорости, предельной, пожалуй, для милой маленькой машинки, хлещущий в лицо поток ветра из приоткрытого окна, монотонный изобразительный ряд домов слева и справа. Приятное чувство расслабленности, подкрепляемое сытой тяжестью в желудке.

«А он, пожалуй, ничего, — снисходительно подумала Анжелика, изучив своего спутника в профиль, — не в моем вкусе, правда».

Катин разум болтался где-то между сном и явью, когда она услышала скрип ключа в замочной скважине. Катя моментально проснулась, села в постели — и задрожала от предвкушения какой-то неприятности.