Сьюзен Льюис - Летнее безумие

Почесав щетину, отросшую на лице за тридцать шесть часов, Боб подошел к Джейку, когда двое парней из команды спускали трап. Боб пяти футов и десяти дюймов ростом был ниже Джейка и не так мускулист, но что-то в нем привлекало внимание женщин. Возможно, робость, которую он тщательно скрывал, держась грубовато и спокойно. Но иногда Бобу казалось, будто они хотят что-то выведать у него о Джейке. Но черт побери, что он знает о нем? И что ему надо знать?

— Заметил ее? — спросил Боб.

— Она появится, — бесстрастно ответил Джейк. Его губы чуть дрогнули, когда он заметил волнение Боба. — На этот раз ничего не случится, — проговорил он.

— Да, — откликнулся Боб, впервые подумав, что было бы лучше, если бы они с Джейком направлялись бы сейчас в Транспек или готовились к переходу Сидней-Хобарт, или просто сидели где-нибудь в Сан-Диего на причале, обсуждая удачи, промахи, новую технику или те миллионы, которые Джейк и его старик намерены вбухать в строительство еще одного порта. Короче, Боб хотел оказаться подальше отсюда, совсем в другом месте, но не на юге Франции. Однако он понимал, что выбора нет.

— Ты подхватишь их у кафе? — спросил Джейк.

Боб кивнул.

— Я, видимо, присоединюсь к тебе позже, — сказал Джейк, прыгнув на трап, но вдруг заметил, как знакомый черный спортивный «мерседес» пробирается сквозь толпу.

— Держим связь! — крикнул ему Боб, — и, ради Бога, не горячись!

Когда машина затормозила перед ним, Джейк ухмыльнулся, оглянувшись назад. Потом открыл дверцу, выпустил водителя и сел за руль, подождав, пока блондинка обойдет машину и займет место с другой стороны.

— О'кей, ребята! — крикнул Боб команде. — Кончайте дела, пошли развлекаться!

Консуэла де Сантьяго Сантини медленно шла по саду в своем роскошном имении на мысе Антиб. Ее светлые волосы были собраны на затылке и заколоты черепаховой заколкой. Тонкий прозрачный шелковый саронг шевелился на ветру, открывая длинные и очень красивые ноги Консуэлы, которым могла бы позавидовать женщина вдвое моложе. Темные очки защищали от солнца ее зеленые глаза, а розовая помада покрывала ее пухлые губы. Рядом с ней шла Розалинд Кармичел. Она была лет на десять моложе Консуэлы, не так красива, но весьма эффектна. В свои сорок с небольшим Консуэла казалась ее ровесницей.

Консуэла удивилась, услышав от Розалинд Кармичел о серьезном конфликте на Капри несколько недель назад, вызванном столкновением их общих друзей с местными жителями.

— Ах, Капри! — вздохнула Консуэла, подходя к фонтану и усаживаясь на краешек парапета. — Как давно я там не была.

— А почему бы тебе не поехать туда, дорогая? — тихо спросила Розалинд.

Консуэла покачала головой.

— Нет, невозможно, — улыбнулась она, — но я люблю слушать о Капри и обо всех местах, где ты бываешь.

Розалинд коснулась ее руки.

— Знаешь, я не люблю поучать тебя, но должна заметить, что ты стала настоящей затворницей.

— Затворницей? — засмеялась Консуэла. — Так вот как ты считаешь! — Она обернулась и посмотрела на белую роскошную виллу. Увидев, что Фредерико, один из шести молодых садовников, собирается прыгнуть в бассейн, она ласково улыбнулась. В отличие от других Фредерико не любил плавать в море и редко ходил на пляж.

— Все очень устали за последние два дня, — сказала Консуэла, — здесь было столько работы — пришлось все вычистить после шторма. Удачно, что тебя не было, дорогая, от этих дождей все выглядело так уныло. Как хорошо, что сейчас светит солнце и небо такое красивое, правда?

— Ты ушла от ответа, Консуэла, — упрекнула ее Розалинд. — А разве ты сама не считаешь себя затворницей? Ты редко выходишь, безвылазно сидишь в этих стенах…

— Ш-ш-ш… Ты же знаешь, я не люблю говорить об этом. Я счастлива здесь, Розалинд, очень счастлива. У меня есть мальчики, они заботятся обо мне, я наслаждаюсь музыкой, здесь прекрасный сад, друзья навещают меня, чего же еще желать? А теперь я покажу тебе новый оливковый пресс, его изобрели мои мальчики, знаешь, это самое потрясающее открытие.

С некоторой досадой покачав головой, Розалинд пошла за Консуэлой вдоль олеандровой аллеи к большому дому, первый этаж которого Консуэла превратила в римские бани, а на втором поселила обслугу. Предавалась ли сама Консуэла чувственным удовольствиям в этих банях, Розалинд не знала, хотя ее друзья обожали это.

Сердце Розалинд разрывалось при виде теперешней жизни Консуэлы. Разве можно сравнить это с ее прежней жизнью, такой яркой и блестящей? После того, что произошло, Консуэла покидала этот дом раза два, не больше, но она никогда не уезжала дальше Лазурного берега. Почти три года она не оставляла Францию.