Людмила Белякова - Любовь. Офисная версия

С другой стороны коридора, куда убежал второй взломщик, послышался ответный шум, голоса. Жанна, так и не сумевшая выполнить ни одной команды, кинулась прочь, боясь попасть под горячий диалог вооруженных мужиков и краем уха слыша, как за ее спиной топочут ноги и оглушающе гулко грохочут выстрелы.

Только завернув за угол своего отсека, она решилась выглянуть. Шум раздавался из дальнего конца коридора, хотя стрельба прекратилась. Но то, что она увидела…

— Господи, Миша…

Жанне показалось, что приближалась она к распростертому на полу Мише не менее часа, тщетно перебирая на одном месте ногами, не сцепляющимися с полом. Воздух на ее пути сгустился до плотности патоки и решительно не желал ее пропускать. Но наконец она добралась до Миши, рухнула рядом с ним на колени, с ужасом увидав, что на белоснежной рубашке расплылось два больших кровавых пятна, одно под левой ключицей, второе ниже, на уровне последнего ребра.

«Ведь в сердце метили, подонки!»

Пылающее страстью и отвагой Мишино сердце…

— Миша, Миша, — звала Жанна, дрожащими руками нащупывая в кармане телефон.

Наконец ей ответила дежурная службы спасения. Жанна, чувствуя, что исторгает из себя какие-то визгливые истошные звуки, прокричала ей, что здесь перестрелка, и есть раненые, нужна срочная помощь. Потом побежала открыть офис, думая найти там что-то, чем можно остановить кровь. Ничего, кроме тонких пластиковых пакетов, не нашлось, и Жанна порвала их на полосы и кое-как перетянула, прямо поверх рубашки, кровавые дырки на Мишиной груди. Он был без сознания, очень бледен, но дышал, и Жанна, сидя рядом на полу, все время прикасалась к жилке на шее, чтобы убедиться, что она еще пульсирует.

Потом, громко топоча, появились охранники, делавшие вечерний обход и принявшие участие в отлове покушавшихся. Они вели медиков с носилками.

В большую кабину все не поместились, и Жанна ехала в маленькой, на четыре человека, кабинке, которую в обычной обстановке органически не переносила.

Долгое и одинокое путешествие в лифте на этот раз прошло мимо ее сознания, потому что гораздо страшней было думать, что Миша умрет по дороге или, что тоже было бы очень плохо, его увезут в больницу без нее.

Но в вестибюле они оказались почти одновременно. Жанна видела, как из лифта выкатывают носилки, краем глаза уловила, что по вестибюлю снуют озабоченные милиционеры, в уголке под присмотром ребят в голубой форме сидят те два молодчика, а около третьего хлопочет медик.

«Вот, и Мишенька тоже кого-то подстрелил!» — подумала Жанна, как обиженный, испуганный ребенок.

Жанна выбежала за носилками на улицу. У подъезда истово крутили мигалками две милицейские машины. Жанна, не спрашивая разрешения, залезла вслед за носилками в «скорую».

— Это кто парню такой бандаж модерновый наладил? — вытаращил глаза усатый фельдшер.

— Я, — виновато ответила Жанна. — Это он из-за меня под перестрелку попал.

— Не поделил тебя с кем-то?

— О чем вы говорите? — возмутилась Жанна. — Наш офис пытались вскрыть. Это начальник охраны фирмы.

— А, ясно… А я думал — опять бытовуха. За дурацкими шутками врач все-таки что-то делал, поставил капельницу, потом выспросил у Жанны Мишино имя-отчество, и она обнаружила, что не знает года его рождения.

«Сколько ж ему сегодня исполнилось — двадцать пять, двадцать семь? Господи, да какая разница! Лишь бы живым довезти…»

К Склифу подъехали быстро, Мишу уволокли куда-то, куда Жанне было категорически нельзя. Она ждала внизу, вяло наблюдая, как подвозят других пострадавших, когда появился Паша, сильно раздрюзганный, потный и тоже празднично одетый.

— Ну, чего тут, Жанн?

— Оперируют Мишу.

— Сама-то как?

— Мне чего-то накапали, я как ежик — вся в тумане. Вы в офисе были? Дискету на столе у меня возьмите. Я все сделала.

«О чем я говорю!»

— Да ты не беспокойся… Поедешь со мной? Жанна покачала головой.

— Представляете — я его с собственного дня рождения вытащила!

— Да мы ж вместе гуляли!.. Он исчез, ничего даже не сказал мне.

— Вам не сказал? — вяло удивилась Жанна. «Это он ко мне на помощь помчался», — подсказала Жанне не то интуиция, не то женское тщеславие:

— Ну вот, такой герой — все сам, все сам, — огорченно крутил головой Ершов. — Он же неуправляемый… Ты завтра не выходи, если не сможешь, справимся как-нибудь… Позвони мне обязательно, когда будут результаты… Ладно, поеду я… Дианка там в истерике…

«Ага! Хоть не я одна…»