Жиль Мартен-Шоффье - Однажды в Париже

— Да, Брюс, это очень красиво.

Должно быть, мое лицо было освещено внутренним светом, поскольку месье понял, что сидящая напротив него добыча стоит внимания. Он наконец обратил внимание на мое обтягивающее платье и спросил меня, где я его купила. Я не преминула назвать бутик Диора. И весьма кстати: на следующий день Брюс шел на показ мод Галлиано. Почему бы мне не сопровождать его? Действительно, почему бы и нет. Вы бы меня не узнали. Я была вся мед и сахар. Одним словом, Брюс мне нравился. Его очень бледная кожа, его серые глаза, черты его лица, его часы «Реверсо», его фигура, его волосы с проседью, гладкие и мягкие, его улыбка… И его голос. В особенности его голос. Низкий, но не глухой, как бы идущий издалека и немного усталый, следовательно, медлительный, но четкий, артикулированный и невероятно сексуальный. Я задавалась вопросом, сколько лет ему может быть. Сорок пять? Бесспорно. Но на лице нет ни одной морщины, и сосудистых звездочек не заметно. И зубы белые, как визитная карточка. Он проглотил океаны алкоголя, как стекло пропускает сквозь себя солнечный свет — так что на нем не остается следов. Мы разговаривали, и какая-то легкость возникла в нашем общении. Время шло быстро. Я совсем забыла, что мои обеды со многими клиентами превращались в настоящие кошмары! Если бы не нужно было столько есть, я чувствовала бы себя на седьмом небе. Но нет, для Брюса не могло быть и речи о том, чтобы отказаться от десерта. И естественно, он выбрал целые залежи холестерина: кекс с вареньем под кремом шантильи. Со сдобой он выпил пару чашечек кофе. Когда я взяла его за локоть, чтобы идти к машине, он весил как будто четыреста или пятьсот килограммов и нечетко произносил гласные. Я поняла, что Брюс хочет немного пройтись, прежде чем свалиться больным в машине. Мы отправились пешком к лесу и перекрестку Ба-Брео. На свежем воздухе Брюс взбодрился. Но не я. Вполне удобные для паркета в замке, мои туфли-лодочки подходили для глины, как перчатки — для ног. Я умирала от холода. Он что, принимает меня за валькирию [13] Валькирия — в скандинавской мифологии воинственная дева. ? Если он хочет вести диалог с Зигфридом и Нибелунгами [14] Зигфрид — драконоборец, герой древне-германских сказаний; Нибелунги — бургундская королевская династия (см. «Песнь о Нибелунгах»). , пусть это будет без меня. Полярный романтизм Людвига II Баварского [15] Людвиг II Баварский (1845–1886) — король Баварии с 1864 по 1886 г. Вошел в историю как меценат великого композитора Р. Вагнера и строитель сказочных дворцов и замков. заранее вызывал у меня головокружение. Больше, чем полчаса, я не смогла выдержать. Я села в машину, которая медленно ехала следом за нами, на расстоянии ста метров. И заснула.

Когда я открыла глаза, мы мчались по автомагистрали, а голова Брюса лежала у меня на плече. Наступил вечер, мотор, казалось, работал бесшумно, тихо звучал концерт Моцарта (я в классической музыке не разбираюсь, но этот отрывок использовался для рекламы воды «Эвиан», и мой отец подарил мне диск с записью концерта). Я пребывала в блаженном состоянии, но обострение чувств и желание мягко заставили меня проснуться окончательно. Брюс открыл глаза и попросил у меня прощения. Я тихо успокоила его:

— Ничего страшного, Брюс. Мы не в Нью-Йорке. Я допускаю сексуальные домогательства, но только нежные. Мне это даже нравится.

Он улыбнулся, вскинул глаза и взял меня за руку…

Эдуар Бреда, главный редактор журнала «Пари-Сенсации».

Ничего не поделаешь, есть категория людей, которая выводит меня из себя. Это звезды шоу-бизнеса. И это весьма некстати, поскольку всю жизнь я должен иметь с ними дело. Это моя профессия, я журналист. Не в газете «Монд», а в журнале «Пари-Сенсации», самом известном иллюстрированном журнале в мире [16] Название журнала вымышленное. . В нем речь идет обо всем: об Афганистане и о последнем романе Патрика Модиано [17] Патрик Модиано (р. 1947) — один из самых молодых ныне живущих классиков французской литературы. , о коллекциях Карла Лагерфельда и о матерях палестинских шахидов, о новых отелях, которые открылись на Сейшелах, и о стратегии Франсуа Холланда [18] Франсуа Холланд — первый секретарь Социалистической партии Франции. . В общем, сто страниц самых разных актуальных новостей. Плюс еще пятнадцать страниц и обложка. Гвозди с креста, к которому я пригвожден: знаменитости. Обычно я с ними не встречаюсь. Всегда есть охотники взять интервью у звезд. Если мне приходится иметь с ними дело, то через посредничество их агентов. Или из-за их каких-то диких капризов: одна дебютантка требует, чтобы ее фотографировала только Беттина Реймс [19] Беттина Реймс — известная французская фотохудожница. ; другая не позволяет, чтобы показывали ее квартиру; третья требует так отретушировать каждое фото, что расходы на это составляют десять тысяч евро; еще один хочет заранее иметь список вопросов, которые ему зададут… Или выслушивать возмущенные протесты: мой фильм вышел уже две недели назад, мне больше нечего добавить; вы сняли меня с другом у лестницы Каннского дворца фестивалей, это недопустимое посягательство на мою частную жизнь… К сожалению, не может быть и речи о том, чтобы их послать куда следует… Я знаю, что через каких-нибудь полгода мне придется пресмыкаться перед теми же агентами, чтобы другой пес из их псарни согласился сняться для нашей обложки. Малозначимые французские звездочки, актеры и певцы ежедневно опровергают известную пословицу о том, что фальшивая монета не стирается. Они болтаются, как мелочь в кармане, и служат разменной монетой, когда мы хотим поймать крупную рыбу, настоящую звезду — короче говоря, звезду из Голливуда. Тогда шуткам места нет, приходится идти на уступки. Пример: сегодня вечером мне пришлось пойти в «Кристал Рум», вместо того чтобы поваляться дома на диване с интересной книжкой. Коко Дансени не оставила мне выбора: Его Величество Брюс Фэйрфилд I соглашается беседовать только с главными редакторами. Когда я признался, что в жизни не покупал дисков Фэйрфилда и предложил послать на встречу специалиста, она осадила меня: