Светлана Демидова - Отдай мне мужа!

Моей зарплаты хватало на очень скромную жизнь, но Ева не жаловалась, хотя тот гардероб, что мы вынуждены были ей купить, сильно отличался от того, что она привыкла носить. Я хотел съездить к Анне, чтобы забрать у нее хотя бы носильные вещи Евы, но та мне не разрешила.

– Как же ты не понимаешь, что я порвала с той жизнью, с тем домом, с теми вещами… – говорила Ева, захлебываясь слезами. – Мне ничего не нужно, кроме тебя…

Я ждал, когда Ева окончательно придет в себя после пережитого, чтобы все-таки заставить ее, разумеется, только вместе со мной, заняться вопросами, связанными с наследством Константина Полозова. Честно говоря, я с удовольствием и сам отдал бы Анне все движимое и недвижимое, чтобы отрезать от нас прошлое Евы и жить спокойно, но понимал, что так поступать нельзя. Нельзя позволить злу брать верх хотя бы там, где ты можешь этому противостоять. Если не считать той небольшой доли, что Анна успела получить от сестры правдой и обманом, Ева оставалась очень богатой женщиной, несмотря на то что сейчас ходила в дешевых сапожках и пуховике из магазина для среднего класса. Держать ее далее взаперти было нельзя. Это могло стоить ей здоровья. Анна же была опасна. И пока я ломал голову в раздумьях, что лучше предпринять, она не дремала.

Однажды вечером в квартиру позвонили. Стоило мне открыть дверь, как в коридор ворвалась серьезная компания из врача, двух огромных санитаров, сильно смахивающих на бойцов спецназа, и нашего участкового. Участковый предъявил мне обвинение в том, что я выкрал из психиатрической лечебницы душевнобольную Панкину Е.К., которая является социально опасной. По бумагам, которые он мне предъявил, выходило, что Ева содержалась в лечебнице уже более трех месяцев. Ее липовый диагноз я не смог не только запомнить, но даже правильно прочесть, настолько он был сложен. И я сомневаюсь, что мог бы один противостоять двум бойцам, на которых с трудом застегивались белые медицинские курточки, даже если не брать во внимание врача и участкового, но как раз тем вечером у нас в гостях находились Караяны. Я уже до этой встречи успел рассказать Геворгу все о нас с Евой и наконец решился пригласить его к нам вместе с Кариной для знакомства. Нет, мы с Жориком не скрутили санитаров и врача с участковым, нам это было бы не под силу. Все разрешилось по-другому. Когда Геворг понял, что в комнате происходит нечто нехорошее, он закрыл женщин в кухне, где мы мирно ужинали, и пришел мне на подмогу. Первым он увидел врача.

– Ба! Колян? – выкрикнул он. – Сто лет не виделись! А ты что тут делаешь?

Поскольку Колян не двинулся с места и ничего не отвечал, Жорик продолжил расспросы:

– А чего это ты весь в белом, как невеста? И шапочка… Погоди, ты что, в санитары подался? На «Скорой» подрабатываешь? А вы… – Караян обернулся ко мне, – «Скорую» вызывали?

– Послушайте, гражданин, что вы несете? – возмутился участковый, не дав мне ответить. – Это врач! Врач психиатрической больницы… Николай Иванович Петухов!

– Ага… Николай Иванович Петухов… – повторил Жорик. – Врач, говорите? Да я вместе с этим, с позволения сказать, врачом автомобильно-дорожный институт закончил! И я ему ни автомобиль покрасить бы не доверил, ни палец йодом смазать! А вы говорите – врач! Да еще психиатр!

– Что вы несете? – уже менее уверенно повторил участковый, но двух «санитаров» уже будто волной смыло. «Психиатру» Петухову скрыться не удалось. Старший лейтенант Пономарев свое дело знал.

Ева очень не хотела начинать очередной процесс против Анны. Она плакала и твердила, что не желает ничьей крови, что отдаст сестре все, только бы та оставила нас в покое. Мы с Караянами потратили уйму времени и сил на то, чтобы убедить ее в том, что Анна никогда не оставит ее в покое: ей сколько ни дай, все будет мало. А в запале бросать к ее ногам все состояние – полное безрассудство. Наверно, мы с Жориком никогда не смогли бы уговорить Еву, если бы не Карина. Она несколько вечеров подряд уединялась с Евой в комнате, а мы с Геворгом нервно курили в кухне. В конце концов Ева сдалась, но поставила нам условие, что мы постараемся не вредить ее сестре. Но Анна Полозова не дожила даже до начала судебного разбирательства. Она покончила с собой, приняв дозу все того же яда, которым собиралась отравить Еву и от которого погибла Лиза. Снабжавший ее этим препаратом и помогавший во всем доктор Иконников предстал перед судом, но нас его судьба совершенно не интересовала.

Ева так тяжело перенесла похороны сестры, что я серьезно боялся за ее здоровье. Но Карина сказала мне: