Дейзи считала, что ей прекрасно удается сделать что-то из ничего — не потому, что она такая талантливая, а потому, что брак с Жан-Люком требовал навыков для выживания. Кроме того, она хорошо усвоила уроки своей мамы. Так что, начав с простой банки картофельного супа, которую она нашла в кладовой, Дейзи разыскала в гостиной кухонную утварь и специи, а в холодильнике обнаружила немного бекона и прекрасный ломоть «чеддера».
И в результате у нее получился вполне приличный суп.
— Да, Джордж, я слышу, какой ветер снаружи.
Но ведь у вас, ребята, есть снегоходы? Чтобы вы могли спасать людей в любых условиях? Нет, я не преувеличиваю! По крайней мере ему надо сделать рентген. И требуются антибиотики или еще какие-нибудь лекарства. О, ради бога! — Она с удивлением уставилась на сотовый телефон. Нет, я никуда с тобой не пойду, когда все это кончится, ты… ты, кретин, canard! Des clous!
Французские ругательства не произвели на него никакого впечатления. Джордж только рассмеялся. Шериф! Единственный человек в округе, который обязан вас спасать от всего на свете!
Когда доходило до дела, от представителей закона она не получала никакой помощи.
Суп наконец был готов. Дейзи отнесла дымящуюся чашку в гостиную. Огонь теперь пылал вовсю. Ей придется просыпаться ночью, чтобы его поддерживать. Но сейчас вишневые и яблоневые поленья пахли так же успокаивающе, как на Рождество.
Дейзи не обратила внимания на воющий ветер и с такой же легкостью не обратила внимания на длинную, прикрытую одеялом глыбу на диване.
Черт возьми, она заработала этот обед. У нее начиналось сильное головокружение от усталости, и она слишком долго ничего не ела. Женщина быстро уселась в огромное кресло-качалку и потянулась за ложкой.
Волнующий голос — жалобный, слабый, но тем не менее волнующий — послышался из полумрака:
— Можно мне хотя бы чуть-чуть этого?
— Нет.
Прошел миг, а потом голос раздался снова:
— Очень вкусно пахнет. Просто фантастически.
— Нет. Ты вообще не получишь еды.
На этот раз он промолчал, и Дейзи была вынуждена смягчиться.
— Послушай. Я не соблазняю тебя едой. Просто на кухне негде сесть, а я устала, и это единственная теплая комната в доме. Но, честно говоря, тебе не стоит есть после травмы головы. Тебя может вырвать.
Как и любой другой парень, добившийся первого успеха, он немедленно попытался добиться второго.
— Не вырвет. Обещаю, что не вырвет.
— Но шериф сказал, что я должна не давать тебе спать, проверять твои зрачки примерно каждые два часа и не кормить тебя до завтрашнего утра. Дейзи проглотила очередную ложку супа, все еще не глядя на него. Она до сих пор помнила, как у нее колотилось сердце, когда она чуть ли не на руках несла этого здоровенного болвана в гостиную.
Вот в чем заключалась ее проблема с мужчинами. Они смотрели на нее особенным взглядом, и она таяла. И он был таким же — она поняла это немедленно. Но по крайней мере сейчас он ранен.
А может ли причинить вред мужчина, если он в таком состоянии?
— Пожалуйста, — чарующим тоном попросил он.
Дейзи с грохотом поставила на стол свой суп, тихо выругалась, вне себя от раздражения, и направилась на кухню за очередной чашкой супа.
Маленькой чашкой. С хмурым видом она принесла ее в гостиную.
— Ты получишь две ложки. Не больше.
— Хорошо.
— Поешь, и потом поговорим. Но я не хочу слышать жалобы.
— Никаких жалоб. Понял, — пообещал он ей.
Да уж. Этот барич он, который обещал ей не жаловаться, напоминал рык медведя, обещавшего не реветь, но она подошла к дивану и села с чашкой в руках.
— Не пытайся сесть. Только слегка приподнимись.
— Кажется, я смогу поесть сам.
— А мне кажется, что ты съешь всю чашку. Я это проконтролирую.
— Ты — женщина, которой нравится распоряжаться и контролировать, да?
— Нет. Я испуганная женщина. Если ты умрешь или тебе станет хуже, мне придется остаться в одном доме с тобой до конца этой метели. Дейзи погрузила ложку в суп, и Тиг послушно открыл рот. Она снова сказала себе, что он ранен.
Но как, черт возьми, у раненого мужчины может быть столько чертовщины в глазах?
— Мы вместе будем здесь спать?
Она снова сунула ему в рот ложку.
— Когда мне больно, — назидательно сказала женщина, — я стараюсь особенно вежливо обращаться с людьми, которым приходится обо мне заботиться.
— Ну, если ты не станешь со мной спать, может быть, согласишься принять вместе душ? У меня от опилок чешется все тело. Я просто хочу привести себя в порядок.
Читать дальше