Барбара Вуд - Роман с призраком

В молодости бабушка, как я уже упоминала, была красавицей. Моя мама поразительно на нее похожа. Глядя в лицо бабушки, можно представить, какой станет моя мать через двадцать шесть лет. Вот эта своеобразная широкая переносица рода Добсонов — кое-кто называл ее «аристократической» — и необычные глаза с серой радужной оболочкой с черным ободком. Тонкие, изящно изогнутые брови, высокие скулы, впалые щеки, чуть заостренный подбородок. Хотя кожа отвисла и покрылась сеткой морщин, но даже сейчас при определенном освещении бабушка выглядела довольно мило.

Бабушка сразу очаровала меня. Я не отрывала взгляда от этой женщины, отдаленно напоминавшей меня. Ее серые глаза наполнились слезами, и она промолвила слабым голосом:

— Андреа…

Опираясь на трость, она неожиданно обняла меня за шею крепкой рукой и, прижавшись к моей щеке, пробормотала:

— Слава богу, что ты приехала. Слава богу…

Возможно, вот так я буду выглядеть через пятьдесят шесть лет. Как забавно сейчас оглянуться и ощутить, что в то мгновение, когда возникла эта мысль, я как будто шагнула в будущее.

Дом бабушки оказался невероятно маленьким. Строители, видно, не очень задумывались над тем, как лучше защитить их обитателей от английской зимы. Единственными источниками тепла были камины, имевшиеся в каждой комнате. Вследствие этого комнаты были небольшими и любая нежилая площадь, коридор или лестничная клетка, строились невероятно узкими и с низкими потолками. Это поразило меня. Я всегда воображала старые английские дома викторианской эпохи просторными и изящными. Вероятно, дома, в которых жили представители высшего общества, такими и были. Однако великий средний класс, порожденный английской индустриальной революцией, жил в более практичных домах меньшего размера, которые пользовались спросом. По этой причине жилище Таунсендов на Джордж-стрит являлось скорее правилом, нежели исключением, и представляло собой один из сотен тысяч типичных английских домов.

— Что скажешь о моем маленьком домике? — спросила бабушка, когда тетя Элси с дядей Эдом ушли и мы расположились в гостиной. Она намазывала маслом ломтики хлеба, сложенные на тарелке, стоявшей у нее на коленях.

Я оглядела комнату: очень старая и громоздкая мебель, прокопченные стены с отслаивающейся краской, выцветшие фотографии на источенном червями серванте, книги в переплетах из черной кожи с тисненными золотом названиями, тяжелые бархатные шторы. Это была крохотная, захламленная гостиная викторианской эпохи. Видимо, для моей бабушки время давно остановилось.

— Эта комната, должно быть, много чего повидала на своем веку, — ответила я.

— Да, так оно и есть. Твой дядя Уильям все время уговаривает меня переехать в муниципальную квартиру. Но не хочется быть на иждивении у правительства, как многие в сегодняшней Англии. У меня есть свой домик, и я постараюсь сохранить его. Дядя постоянно твердит, что надо установить центральное отопление. А мы шестьдесят два года обходились каминами, и, думаю, сейчас не следует ничего менять.

— Неужели этому дому уже столько лет?

Несмотря на то что горел газовый обогреватель, встроенный в камин, я все же чувствовала, как в комнату проникает холод и гуляет по моей спине.

— Боже, подумать только! Вот сколько я живу здесь! Шестьдесят два года. Когда я вышла замуж за твоего дедушку, он привел меня сюда.

— Сколько лет этому дому?

— Его построили в тысяча восемьсот восемьдесят втором году. Значит, ему почти сто лет.

— Он когда-нибудь перестраивался?

— Да, скорее всего. Нам провели электричество, ты сама видишь. — Бабушка кончиком ножа достала из лежавшей у нее на коленях банки большой кусок какого-то ярко-желтого вещества. Этот кусок густо и плавно расплылся по хлебу. Бабушка отправила его в рот и вытерла руки о кофту. — А наверху у нас появился туалет. Случилось так, что на этой улице мы остались последними, кто все еще ходил в туалет во дворе. Так что мы попросили провести водопровод. Но ему сейчас уже много лет, и с ним надо обращаться осторожно. У нас есть еще ванная.

Дрожа от сырости и холода, выползавших, казалось, из всех щелей, и в то же время чувствуя, как от газового пламени согреваются мое лицо и ноги, я вообразила допотопную ванную комнату и решила, что больше всего мне здесь будет не хватать уютной квартиры в Лос-Анджелесе. В то время, как я задумалась об особенностях своего временного жилища и из вежливости старалась проглотить немного сладкого чаю, приготовленного бабушкой, начало происходить нечто странное. В комнату ворвался сквозняк, вызвав у меня озноб. Бабушка, видно, не заметила этого, потянулась к старому портативному радиоприемнику, стоявшему на столе рядом с ней, и включила его. Мне показалось, будто я услышала ее голос: