Эмили Гиффин: Детонепробиваемая

Поэтому, хотя родственники Бена весьма приятные люди и я с ними неплохо лажу, мне страшно проводить время в их кругу, потому что они неизбежно заставляют меня держаться настороже. А в то воскресенье я чувствую себя в еще большей опасности, так как мы с Беном больше не выступаем единым фронтом. И меня обуревают предчувствия, что они углядят наши разногласия и попытаются разделить и властвовать.

И, конечно же, пока взрослые разговаривают и наблюдают, как племянницы Бена играют с куклами, Ребекка роняет, мол, как здорово было бы разбавить женский коллектив мальчиком. Я наношу быстрый упреждающий удар, переведя взгляд на Меган и сказав:

– Что ж, Мег, пора приниматься за работу!

Муж Меган, Роб, качает головой:

– Черт, нет! С нас уже хватит.

А Меган поддерживает мужа:

– Да, двоих детей вполне достаточно. Двое – это идеально. К тому же я даже не представляю, что делать с мальчишкой!

Люсинда разглаживает юбку и бросает на нас с Беном полный надежды скромный взгляд.

– Думаю, рожать мальчика пришла ваша очередь, – невинно щебечет она. – Кроме того, это единственный способ сохранить семейную фамилию!

Я чувствую, как напрягаюсь, одновременно досадуя, что свекрови за дело до фамилии, принадлежащей бывшему супругу. Но ограничиваюсь словами:

– Я тоже не знаю, что делать с мальчишкой. Да и с девочкой! – и смеюсь, словно остроумно пошутила.

Остальные вежливо хихикают.

Кроме Бена, который вдруг сжимает мое колено и говорит:

– Ты быстро поймешь, Клаудия. Мы вдвоем живо разберемся.

Наполнившая комнату радость становится словно осязаемой. Его родные чуть не хлопают в ладоши, так их воодушевляет эта реплика единственного сына и брата.

Люсинда наклоняется вперед и спрашивает:

– Вам есть, чем с нами поделиться?

– Пока нет, – улыбается Бен.

Я сдерживаюсь, пока мы не оказываемся в машине одни, готовясь отправиться домой.

– Пока нет? – кричу я, а потом упрекаю, что меня никогда так не предавали.

Бен бормочет, чтобы я не кипятилась – мол, это просто фигура речи.

– Фигура речи? – взрываюсь я.

– Ага, – кивает он. – Е-мое, Клаудия, остынь, а?

Тогда я и решаю, что пришло время пообщаться с кем-то из верного мне триумвирата: или с кем-то из сестер – Дафной или Маурой, – или с лучшей подругой, Джесс. После недолгих раздумий я вычеркиваю сестер, по крайней мере предварительно. Хотя они всегда желают мне только лучшего, уверена, что в этом вопросе они не встанут на мою сторону.

Мотивация Мауры будет больше обусловлена опасением, как бы мне не потерять Бена, чем убеждением, что мне необходим ребенок. Она уважает мое намерение оставаться бездетной. У нее самой трое детей, которых мы обе обожаем, но мне кажется, порой она чуть ли не жалеет о своем решении их родить. Или как минимум о решении родить их от Скотта. Я часто слышала, как сестра говорила, что самый важный выбор в жизни женщины не в том, за кого выходить замуж, а кого сделать отцом своих детей.

– Это уже необратимо, – вздыхает она. – Это на всю жизнь.

Хотя, по правде, я думаю, что Маура и там, и там приняла неправильное решение. Она – типичный пример женщины, больше озабоченной страстью, восторгами и внешним фасадом, чем поиском в мужья честного, доброго и надежного мужчины. Я называю это «феномен старшеклассницы». Большинство старшеклассниц сбрасывают со счетов милых, тихих, слегка скучных парней, а ищут ярких популярных спортсменов. Если им каким-то образом удается заарканить такого, они действительно считают себя самыми везучими созданиями на планете. Действительно верят, что им выпал счастливый билет. Но через двадцать лет, возвращаясь в школу на встречу выпускников, они наглядно видят свою ошибку. Милый, тихий, слегка скучный ботаник превратился в идеального мужа, заботливого отца и рачительного хозяина, а когда-то яркий популярный спортсмен сидит в углу и пьяно лапает Мисти, шлюховатую бывшую участницу группы поддержки.

Вот более или менее краткая версия истории ошибочных предпочтений Мауры. В старших классах она встречалась с положительным парнем по имени Найлс, и их отношения шли к браку. Но когда Найлс завел разговор о кольцах, сестра струсила и решила, что он «слишком скучен и предсказуем». Заявила, что не может выйти замуж за человека, не способного заставить её сердце трепетать каждый день. В то время я очень поддерживала ее позицию. Тогда я была всецело за поиск истинной любви и против сосуществования с кем попало – и до сих пор придерживаюсь этого мнения. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что Маура путала любовь и страсть, путала милое и скучное. Найлс хорошо к ней относился и был готов к длительному союзу. Но она возомнила, что он вроде как ее недостоин, поскольку совершенно ей неинтересен. Честно говоря, мне кажется, что на ее решение сильно повлияла невзрачная внешность Найлса, хотя Маура в этом никогда не сознается. Она привязалась к Найлсу, но он был не из тех парней, на кого девушки пялятся в баре. А Маура хотела сексуального бойфренда. Хотела производить впечатление. Поэтому неудивительно, что её следующим спутником после Найлса стал высокий, великолепный и компанейский Скотт. И хотя я допускаю, что существует множество высоких, великолепных и компанейских ребят, которые еще и верны своим женам, мне все равно кажется, что большинство из них – изменники.