Кэтлин О'Рейли - Как продать душу - Краткое руководство для светской львицы

— А как же! — вру я, делая ход пешкой. — Бланш, твой внучатый племянник — кретин. Что имеем, не храним.

Бланш вдруг замечает, что пешка не защищена, и немедленно ее реквизирует.

— Да знаю я. Кимберли скоро его разорит. Ей только деньги его нужны.

Я улыбаюсь. Именно этих слов мне и не хватало для полного счастья.

— Пожалуй, ты права, Бланш.

Она принимает мое злорадство за обеспокоенность судьбой Марвина. Бланш слишком наивная, вот в чем ее беда.

— Он дурака свалял, когда тебя бросил. Ничего глупее в жизни не делал. А теперь кто он — и кто ты! — Брови у Бланш поднимаются над оправой толстых очков, что должно символизировать праведный гнев. — Голову даю на отсечение: если б Марвин тебя сейчас увидел, он опять был бы у твоих ног.

— Конечно был бы. Только я его и на пушечный выстрел не подпущу. От мужчин одни проблемы, а мои проблемы кончились.

Бланш наклоняется ко мне, браслеты звенят — явно она собирается сказать что-то важное.

— А если Марву придется туго, ты ему поможешь?

— Нет.

Пока мы были женаты, я ради Марвина горы могла свернуть. Сейчас единственное, что я согласна для него сделать, — это превратить поганца в африканского трубкозуба.

— Так нельзя, ведь он мой племянник.

— Он кобель.

Бланш не согласна — она поджимает губы. Мне, конечно, очень жаль, но я намерена называть вещи своими именами, а Марв кобель и больше никто. Будь он хоть трижды племянником Бланш, моей единственной подруги.

Вот блин.

— Бланш, да он скорее пулю себе в лоб пустит, чем попросит меня о помощи.

Сплошное вранье: Марв и принципиальность — вещи несовместимые, я просто стараюсь успокоить Бланш.

— Ви, обещай… Мне уже недолго жить осталось. У Марвина новая машина. Шикарная и, наверное, дорогущая. Боюсь, он плохо кончит.

Конечно плохо, на то он и Марв.

Браслеты снова звенят, в глазах за толстенными стеклами тревога. Боже, она хочет, чтобы я поклялась. Все, сдаюсь.

— Хорошо, Бланш, обещаю. А теперь давай сменим тему.

Но разговор прерывается, потому что под нашим столом, волоча за собой поводок, пробегает какой-то шелудивый пес. Я вскакиваю — не дай бог мерзкая собачина зацепит мое платье из шелка с вышивкой (Дюпиони, между прочим).

В тот же миг меня сбивают с ног. Ощущение, будто я имею дело с ротой солдат. Я подпрыгиваю, замахиваюсь и попадаю кулаком в нечто вопящее и бегущее за собакой. Отличный удар — в свое время в Хобокене он меня не раз выручал. Мерзкая псина несется как подорванная, держа в пасти мой шелковый шарф от Шанель.

— Ви, она ведь совсем маленькая! — вопит Бланш, как будто мне не все равно, кто утащил мой шарф.

Я бегу за собакой и девчонкой. Злость придает мне сил, и я развиваю такую скорость, что самой дико. Попробуйте побегать в сабо от Маноло Бланика — в них и ходить-то нелегко. Однако сейчас мне некогда восхищаться своими способностями. Псина мчится к пруду, попутно успевая драть зубищами мой шарф. Мерзкая тварь забавляется, я же готова задушить ее голыми руками — шарф мне подарил Джимми Фэллон. Правда, он уже перешел в разряд воспоминаний, но от этого не перестал быть Джимми Фэллоном.

Я с ужасом вижу, как собака прыгает в пруд, девчонка кидается за ней, а мой восхитительный шарф стелется по воде — будто Коко Шанель утопилась. Я быстро ориентируюсь и пробуксовываю, успевая остановиться у самой воды. Моя карьера бегуньи на короткие дистанции бесславно заканчивается.

А дальше настоящий кошмар — речь даже не о шарфе, с ним давно все ясно. Девчонка барахтается в пруду. Ну не дура ли — зачем лезет в воду, если плавать не умеет? Я оглядываюсь в поисках спешащих на выручку мамаши или папаши, но не вижу никого, кроме нескольких старых хрычей — так далеко, что и кричать бесполезно.

Неужели придется выпутываться самой? Черт, до чего же я ненавижу такие ситуации! Вы тоже, да?

Девчонка пускает пузыри, словно бутылка с узким горлышком, когда в нее пытаешься набрать воды. Вокруг девчонки плавает мерзкая псина и лает как не в себе, а я все не могу решиться. Нет, чтобы собачину звали Лэсси! Тогда бы она вытащила девчонку.

Я бы и сама влезла в пруд, но, господи, Люси из меня котлету сделает. (Одна из Десяти заповедей гласит: «Не вмешивайся — на все воля дьявольская».) Вдобавок я прекрасно знаю: шелк от Дюпиони нельзя мочить.

Девчонка изо всех сил цепляется за жизнь, у меня перехватывает дыхание. Ноги сами приближаются к воде, я уже намочила кожаные сабо. Нет, Ви, не вздумай! Нельзя!

Я оглядываю холм в надежде, что хоть кто-нибудь — кто угодно! — придет на помощь, но, увы, вокруг ни души.