Кэтлин О'Рейли - Как продать душу - Краткое руководство для светской львицы

Я вгрызаюсь в чизбургер, и в этот момент раздается собачий лай. Пес приближается скачками, за ним по траве волочится поводок. Хоть я и прошла через перерождение, собак все равно не выношу. И эта псина не исключение, тем более что она выхватывает чизбургер у меня прямо из рук (прошу заметить, продавщицы цветочных магазинов в Уичито зарабатывают не столько, сколько владелицы бутиков в Нью-Йорке). Я бросаюсь спасать свой обед, и вдруг по ушам бьет тонкий голосок:

— Пушок, ко мне!

Это не глюк. За собачиной действительно бежит маленькая девочка.

Вторая часть Марлезонского балета. Я, кажется, приговорена прожить энное количество жизней Ви.

Только в Канзасе.

Пес бросается в озеро.

Девчонка прыгает за ним.

Умеет ли она плавать?

Ну-ка, все вместе на счет «три»: «Конечно нет!»

Я подбегаю к озеру и сразу, без колебаний, ныряю. Теперь сделать это совсем просто. На мне блузка и джинсы — их можно мочить сколько душе угодно.

Но — черт побери! — вода ледяная!!! Я подплываю к девчонке и хватаю ее за «хвост», не обращая внимания на вопли.

— Спасите… буль-буль… — успевает попросить дитя перед очередным погружением.

Расшифровать просьбу нетрудно: «Спасите Пушка!»

Я изо всех сил дергаю «хвост». Русалочка выныривает и начинает усиленно дышать. Пора заняться собакой.

Поводок выскальзывает из рук, но я даю Пушку хорошего пинка под водой, и вот он схвачен.

Туфли, кажется, больше не жильцы, но, утешаю я себя, распродажа за полцены не за горами. Я тащу обоих утопающих к берегу (Пушок, правда, плывет самостоятельно) и наконец нащупываю ногами дно. Девчонка схвачена поперек живота, пес дергается на поводке. На берегу собирается толпа.

С хорошими поступками как-то постепенно сживаешься.

— Карли! — Это появилась мамаша. Она обнимает свою Русалочку, она улыбается сквозь слезы. — Благодарю вас, мисс, благодарю, благодарю. Не знаю вашего имени. Благодарю вас, — повторяет она как заведенная, зарываясь лицом в дочкин мокрый «хвост».

У меня тоже наворачиваются слезы — я скучаю по мамуле. Не то чтобы мы с ней обожали друг друга достаточное количество времени, но все-таки…

Как бы то ни было, я знаю, что сейчас должно произойти (номинально мы в будущем, значит, от судьбы не уйдешь). Я оглядываюсь в поисках журналистов (День сурка продолжается), но у озера уже ни души.

Это что, и все, что ли?

Я промокла до нитки, с меня вода течет ручьями. Оборки на блузке жалко обвисли (в сухом виде вещи от Энн Тейлор смотрятся гораздо лучше, даже не сомневайтесь). Зато теперь я выгляжу практически так же, как тогда!

— С вами все в порядке?

Блин!

Я резко оборачиваюсь — и натыкаюсь на знакомый теплый взгляд. У Натаниэля, что называется, ни в одном глазу.

Боже, сделай так, чтобы это был не сон. Или, если это сон, не дай мне проснуться. Пусть я никогда не открою глаза.

— Возьмите мою куртку.

Пока дура в мокрой блузке пялится на Натаниэля, я сообщу вам, что у этой дуры идеально стройные бедра, она миниатюрна, хорошо сложена и не может пожаловаться на отсутствие мужского внимания. Натаниэль тоже сразу замечает все ее прелести. Пожалуй, мне следовало описать Сюзи гораздо раньше, но тогда мой рассказ поутратил бы присущий ему пафос.

— Надевайте, да поскорей.

Он набрасывает мне на плечи коричневую кожаную куртку (знакомая скользкая подкладка). Я отчаянно шмыгаю носом. Возможно, это простуда; не исключено, что из моих мозгов таким образом удаляется вода. Но скорее всего, я только сейчас начинаю понимать простую вещь: наш мир — чертовски славное местечко.

— Извините, что я на вас так пялюсь. — Натаниэль проводит рукой по векам, словно пытаясь смахнуть наваждение. — У меня эффект дежа-вю. У вас так бывает? Вам когда-нибудь казалось, что какие-то воспоминания просто вырезали у вас из памяти и теперь вы не знаете, куда вставить этот кусок, потому что пробел уже чем-то занят?

Голос у Натаниэля глуховатый — как будто он только что проснулся в моей постели. Мне известны о нем самые интимные вещи, а он даже не догадывается, кто я.

— Нет, с моей памятью все в порядке. Наоборот, я бы с удовольствием кое о чем забыла, но…

Меня пробирает дрожь, и я плотнее запахиваю Натаниэлеву куртку.

— Ваше имя Сюзи?

— Вы меня знаете? — спрашиваю я с предельной осторожностью.

— Ваше имя написано у вас на бейджике.

Параллельный мир отпадает. Ладно, обойдемся без него. Зато я — все еще хорошая. И никто у меня этого не отнимет.