Иосиф Гольман - Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи

А после – самое интересное. От души вмазав Лаптеву – пьяный с ног свалился, метра три летел, – майор вынул пистолет и заставил обоих хулиганов на коленях ползти к нему. После чего – целовать его выставленный вперед сапог.

Все это выглядело уже не столь благородно, как в первоначальном изложении.

Николай Николаевич ежился, морщился, но остановить допрос своего же свидетеля не мог.

– Майор был очень пьян? – прямо спросила Шеметова.

– Ходатайствую о снятии вопроса! – выскочил Николаев. – Наводящий вопрос.

– Вопрос снят, – согласился Денисов. – Переформулируйте, пожалуйста.

– Хорошо, – легко согласилась Ольга. – Майор в тот вечер был трезв или пьян?

– Пьян, – вздохнул агротехник.

– Да он всегда был пьян! – выкрикнул из зала кто-то из зареченских. – Не так посмотришь – кулаком в морду!

Публика больше не аплодировала.

– Майор Куницын не правопорядок охранял, – подвела итог Шеметова. – Он свое феодальное ханство оберегал. И свои феодальные законы применял.

– Протестую, ваша честь! – заявил Николаев. Несмотря на пристрастие к спиртному, юрист в нем еще оставался, хотя в данном случае защитник потерпевших тоже нарушил норму судебного общения. – Давление на свидетеля, ваша честь. Навязывание мнения.

– Ходатайство удовлетворено, – согласился Денисов, даже не сделав Николаеву замечание за нарушение формы обращения.

Это в американских судах протестуют. В России же, в соответствии с УПК, обращаясь к судье, ходатайствуют. Даже если надо в туалет, то адвокат ходатайствует о посещении бытовой комнаты.

Эпизод прошел неотмеченным в протоколе. Но несомненно отметился в памяти судьи.

Впрочем, вряд ли каждый из рассмотренных эпизодов был в состоянии повлиять на приговор. Но, как говорится, вода камень точит. И еще есть анекдот про украденные ложки, когда ложки нашлись, а осадок остался. И осадок, с точки зрения адвокатов подсудимых, пока оставался правильный.

Но все же эти тяжелые дни верховодила прокурорская сторона.

Особенно было плохо, когда допрашивали Лешку. Он спокойно и монотонно, не отворачиваясь и не опуская лица, подтвердил все. Как замыслил. Как обрез готовил. Как картечь рубил. И даже как нажал на курок, почти в упор.

– Вы приняли решение убить майора Куницына внезапно? – спросил Лешку Денисов.

– Нет. Я давно об этом думал, – спокойно ответил тот.

У Шеметовой аж внутри захолодело. Она выставила пятерню, как договаривались, чтобы Лешка немедленно замолк. Однако тот оставался спокойным и безучастным.

– Но ты же терпел издевательства десять лет! – попыталась перевести обсуждение в более выгодную сторону защитница.

– Я маме обещал, – ответил подзащитный раньше, чем заявил протест Мушин.

– Обманули все-таки маму? – уязвил прокурор.

– Нет, – Лешка оставался спокойным и теперь. – Я терпел, пока дело касалось меня, матери и отца. Как обещал. Теперь он влез в Зойкину жизнь. Ей я ничего не обещал.

– Значит, вы за честь дамы вступились? – включился Николаев.

Тема была для них очень выигрышная, а Лешка не обращал никакого внимания на выставленную Шеметовой запрещающую пятерню.

– Терпение кончилось, – согласился подсудимый. – Я его предупредил возле общежития. Видать, он не поверил.

– Хороший повод сразу выстрелить в человека, – гнул свое Мушин.

– Я не сразу выстрелил, – сказал Леша. – У него было время.

– Ваша честь, прошу пять минут для разговора с подзащитным! – не выдержала Ольга.

Денисов неохотно согласился.

Шеметова жестко попросила Лешку умолкать, когда видит ее знаки. Он промолчал. Ольга надеялась – что в знак согласия.

Впрочем, парень и так уже столько всего наговорил…

Снова мнение зала качнулось в сторону ненависти. Если б не конвойная команда – Петр Никитич так и сидел с наганом в открытой кобуре, – могли бы и самосуд устроить. Мальчишка вроде совсем, а человека убил, как комара прихлопнул.

Анна Ивановна плакала, уже не скрывая слез. Зачем она научила сыночка никогда не врать?

Защитники сидели молча. Против лома нет приема. И ждали своего часа.

Да, тяжко пришлось адвокатам, пока свидетелей представляла сторона обвинения. Один лишь раз сумела сказать свое слово Шеметова. Зато как сказала – даже Багров, значительную часть всего этого и придумавший, потом тайком показал ей оттопыренный большой палец.

Дело было так.

Прокурор допрашивал потерпевшую. Та охотно рассказывала, каким сильным и любящим человеком был ее муж. Не забывая попутно уколоть подонков, которые любят поплясать на похоронах, и трусов, обожающих попинать умерших львов.