Ляля Брик - Пятьдесят оттенков любви. Свадьба и развод по-русски

Некоторое оживление с ее стороны начиналось тогда, когда его длань достигала области груди; здесь она делала первую остановку, осторожно изучала местность, в которой оказалась, и змеей ползла дальше к плечу и лицу. После этого в бой постепенно вводились другие части мужского тела. Вторая рука начинала гладить ее живот и спускалась ниже, лаская шерстку лона и поглаживая саму расщелину. Его губы прижимались к ее рту, затем тыкались в шею и соски, правда, пока все еще через тонкую ткань ее ночного панциря. Но с этого момента наступал черед для ее ответных действий; ее руки забирались под его майку и гладили заросшую жестким безымянным кустарником грудь и живот. Затем они, словно лазутчики на чужой территории, проникали под его трусы. Здесь ее поджидал начинающий быстро идти в рост член. Почувствовав ее мягкие пальцы, он, словно надуваемый шарик, мгновенно вытягивался во всю свою не маленькую длину. За годы супружества она хорошо изучила поведение этого странного создания, тем более, что оно не отличалось большим разнообразием и вело себя всегда одинаково стандартно, как хорошая компьютерная программа. После того, как пенис подобно солдату на посту при виде командира, вставал по стойке смирно, она знала, что до того, как он начнет свое обязательное фонтанирование, времени оставалось буквально в обрез. А ей еще надо было обязательно кончить, в противном случае неутоленное желание долго будет ее щипать и пинать изнутри, не давая смежить веки. Поэтому она в авральном порядке скидывала ночнушку, Петр, получив сигнал, что настала пора приступать к основному действию в этом спектакле, сбрасывал с себя одежду и ложился на нее. Эта была их единственная позиция. Правда, в начале своей супружеской жизни они немного пытались поэкспериментировать, но затем заключили молчаливое соглашение, что этот вариант для них наиболее приемлем. Он врывался в нее, как танк в крепость, и тут начинался самый ответственный момент; она должна была успеть получить оргазм до того печального момента, как его фаллос потеряет упругость и станет до следующего раза недееспособным. Иногда ей это удавалось, иногда — нет. Счет побед в этом поединке был примерно равным.

Рука Петра вышла в свой путь по знакомому маршруту, и Катя почувствовала облегчение; сегодня будет все, как обычно. Почему-то для нее сейчас это было особенно важно. Она спокойно лежала, дожидаясь того момента, когда должна будет приступить в этом дуэте к исполнению своей партии.

Все повторилось одно к одному. Ее ночнушка, словно большая птица, полетела в одну стороны, его трусы, подобно юркому зверьку, скользнули в другую. Он вошел в нее и начал ритмичные движения. Катя чувствовала, как быстро нарастает в ней желание, как оно становится все более концентрированным, все более готовым взорваться, разнеся по всему телу осколки огромного наслаждения. Но при этом что-то мешало ей полностью сосредоточиться на нем. Она поймала себя на том, что думает, как завтра сядет в поезд; а взяла ли она электрокипятильник, чтобы вечерами пить в своем номере чай; а положила ли она фен… Катя ощущала, как рождается внутри нее оргазм, но параллельно этому почти также стремительно несся поток далеких от происходящего на этой кровати мыслей. И как ни странно, этот поток занимал ее гораздо больше, нежели то, что происходило сейчас в ее теле.

Внезапно ритмично двигающееся по точно очерченной амплитуде тело мужа отяжелело, и, словно прогнившая балка, рухнуло на нее.

По этому падению она поняла, что процесс занятия любовью подошел к благополучному завершению. Правда, она так и не достигала пика оргазма, и чтобы это замечательное событие совершилось, ей еще требовалось довольно длительное восхождение на эту вершину. Но сейчас она особенно не жалела о том, что эта высота на этот раз так и не покорилась. Кати вдруг страстно захотелось, чтобы как можно скорее наступил бы следующий день — и тогда поезд увезет ее далеко-далеко…

Катя извлекла из заточения в чемодане последнюю из своих юбок, что взяла с собой, повесила ее на плечики и удовлетворенно оглядела комнату. Номер, который ей достался, понравился Кате сразу. Правду был он совсем не велик и своими габаритами и очертаниями напоминал школьный пенал, но зато как-то по-домашнему уютен. Кровать не устает радовать глаз ярким пятном красивого покрывала, на стене — картина с морским пейзажем — бушующая стихия поднявшихся, словно табун лошадей, на дыбы волн, безжалостно разбивает в щепки утлый плот с насмерть перепуганными пассажирами — воссоздана так натурально, что ей все время кажется, что вся это гигантское скопище воды не удержится на полотне и зальет ее комнату; есть даже телефон, и она может в любую минуту позвонить домой. Тут же рядом за дверью в прихожей все необходимые и полезные для жизни удобства. Но главное — это балкон, с которого одновременно открывается вид и на море и на горы. Только от одного этого восхитительного зрелища можно прийти в неописуемый восторг. И ведь это все не нарисованное, не на картинке и даже не на экране телевизора, а настоящее, живое. Достаточно ей сделать буквально несколько сот шагов, и она окажется на пляже, увидит, как приползает, словно выдрессированная собачонка, к ее ногам теплая соленая волна.