Луанн Райс - Страна грез

Он никогда не казался особенно счастливым и держался обособленно, занимаясь собаками. Половину занятий в школе Джейк пропускал, а когда оказывался в классе, вообще не обращал ни на что внимания. Он сделал шесть новых татуировок, и Сейдж просто взбесило, что мама позволила ему сделать маленькую татуировку ей на правом плече — волка, воющего на луну. На собачьей ферме Джейк обычно спал в амбаре, вначале в наказание, а потом добровольно. Ему нравился запах животных, соломы, и он предпочитал свой спальный мешок постели и мягким простыням и спал в конюшне.

Хотя Дейзи и не позволяла ему садиться за руль, Джейк брал трактор при любой возможности. С недавних пор Джеймс разрешал ему водить свой джип, но только после школы, когда он сделает все уроки, и так, чтобы этого не видела Дейзи. После той жизни, когда мать Сейдж принадлежала только ей одной, а отца она любила на расстоянии, бывали дни, когда Сейдж просто возмущалась такой неблагодарностью и упрямством своего брата и думала, что родители могли быть счастливы без него.

Но такие дни случались очень редко.

Остановив Скаут посреди луга, Сейдж смотрела Джейку в спину: он был всего в нескольких шагах впереди. Брат был ее защитником с тех пор, как они встретились на темной пустынной дороге в Небраске, и, хотя они больше не говорили об этом, Сейдж все еще считала Джейка своим защитником.

— Ты собираешься опоздать на свадьбу? — произнес он.

— Нет, — ответила Сейдж, удерживая огромный букет в руках. — Время еще есть.

Он вздохнул, словно был не согласен, но не стал ее отговаривать и не смог бы — в этом Сейдж была уверена. Джейк понял это с первых дней, которые были самыми значимыми для Сейдж, — те самые первые дни, когда они стали снова семьей: ее родители, брат, ребенок. С тех пор ничего не изменилось.

Когда они добрались до старых развалин, из высокой травы торчали только несколько старых деревяшек. Сейдж обняла Скаут свободной рукой за шею и соскользнула с седла. Джейк уже слез с лошади и держал поводья, пока Сейдж вела их к месту назначения. Она остановилась у старых досок, пытаясь представить, где именно стояло строение.

— Наша бабушка умерла здесь, — произнесла она.

— Смотри, чтобы Луиза не услышала, что ты так говоришь, — ответил Джейк, — она считает себя нашей бабушкой.

Сейдж кивнула. Она знала, что Джейк любит Луизу, сразу прикипел к ней. Ему нравилась ее манера говорить, резко и прямо, тем самым наглядно демонстрируя всем, что с ней лучше не ссориться. И хотя Сейдж тоже любила Луизу, она чувствовала тоненькие ниточки, которые тянулись из прошлого и соединяли ее с метким стрелком из Бостона, с той женщиной, которая подарила жизнь Джеймсу Такеру. Сейдж испытывала глубокое уважение к связи, которая существовала между матерью и ее ребенком, и у нее сжималось сердце, когда она смотрела на эти развалины.

— Прямо здесь? — спросил Джейк, проследив за взглядом Сейдж.

— Да, — ответила она. — Здесь.

— И папа пытался вытащить ее?

— Пытался спасти ей жизнь, — произнесла Сейдж с трудом, — но не смог: у него была сломана нога.

— Боже, — проговорил Джейк.

Сейдж думала о матерях и детях, которые умерли слишком рано. Раздвинув траву, она нашла узкую тропку, которая вела к двум небольшим крестам. По обеим сторонам тропы трава была скошена и убрана. Сейдж знала, что отец раз в неделю приезжает сюда, чтобы поддерживать все в надлежащем виде.

Кресты были сделаны из камней. На одном было выбито имя «Розалинда», а на другом — «Джейк». Сейдж встала перед ними на колени и поцеловала землю, в которой лежал ее сын. Земля пахла весной и свежестью, и она представила, что это плечо ее мальчика.

Он умер еще до того, как смог открыть глаза, но для Сейдж он оставался ее сыном, настоящим мальчиком, который привел ее домой. Если бы у нее не было ребенка, она, может быть, не приехала бы в Вайоминг, не повстречала бы своего брата на той пустынной дороге и не привезла бы его домой, на ранчо; Дейзи не поехала бы за ней, а сама Сейдж не воссоединилась бы с отцом после стольких лет; и свадьбы ее родителей сегодня днем тоже могло бы не быть.

Закрыв глаза, Сейдж представила лицо своего отца. Оно было загорелым, изрезанным морщинами, а в его голубых глазах отражалась такая печаль, будто он не мог забыть или просто не думать обо всех тех годах, которые провел здесь один в поисках Джейка. Но они с матерью очень сильно любили его, и, когда вся семья собиралась по утрам за столом, отец улыбался им, и печаль оставляла его.