Доротея Уэбстер - Пейзаж с бурей и двумя влюбленными

Женевьева поспешила на кухню, и они с Катрин и Гастоном принялись накрывать на стол. Когда все было готово, граф предложил Гастону и девушкам присоединиться к сидящим.

— Мой друг Лоуренс просил, чтобы сегодня, на его помолвке, все были гостями его и невесты, — пояснил он.

Все уже приготовились садиться, когда заметили Доменика, делавшего графу какие-то знаки.

— Ах, да! — спохватился граф. — Садитесь сюда, Лоуренс — да, сюда, на мое место, оно сегодня ваше. А вы, Шарлотта, рядом. Мы сейчас... одну минуту, — и он поспешил в соседнюю комнату. Здесь Доменик выдал каждому из гостей букет, чтобы вручить его жениху и невесте. Когда очередь дошла до Женевьевы, на подносе не осталось ни одного букета.

— А вы, мадмуазель, свой букет уже вручили, — насмешливо сказал ей Доменик. Тут она вспомнила его слова, сказанные в розарии, и поняла, в чем заключался подвох. Видя огорчение, отразившееся на лице Женевьевы, Доменик рассмеялся и сказал:

— Ладно, так и быть, найдется и для тебя что-нибудь. Держи вот это.

И он подал Женевьеве две орхидеи.

— Вот эту, бело-голубую, дашь невесте, — объяснил он, — а фиолетово-алую — жениху. Не перепутай!

В столовой все по очереди подходили к героям вечера, поздравляли их и вручали свои букеты. Женевьева подошла последней.

— Это тебе, Шарлотта, — сказала она. — Дай я приколю ее тебе в волосы. А это вам, мистер Брэндшоу — она очень хорошо будет смотреться в лацкане вашего пиджака. Я очень, очень счастлива за вас. И я верю, что у вас все будет хорошо.

Шарлотта горячо обняла Женевьеву. Та уже повернулась уходить, когда услышала голос Брэндшоу:

— А я разве не смогу отблагодарить вас, милая Женевьева?

Он крепко обнял ее — она почувствовала силу его рук — и поцеловал.

Затем от имени всех присутствующих жениха и невесту поздравил граф. Он вспомнил о всех замечательных делах Лоуренса, не забывая каждый раз отметить, что речь идет о его друге, даже несколько утомил собравшихся, которые уже мечтали сесть за стол.

Наконец были наполнены и подняты бокалы за счастье помолвленных.

— А что, разве никто не поцелуется? — раздался веселый голос Камиллы.

Шарлотта смущенно улыбнулась и повернулась к Лоуренсу. Он бережно обнял ее и поцеловал. Женевьева подумала, что этот поцелуй совсем не похож на те, другие, свидетелем которых ей пришлось стать. В этом поцелуе не было ничего, говорившего о желании, но была огромная нежность.

Затем все уселись за стол, и раздался стук ножей и вилок, звон бокалов, начались оживленные беседы. Когда первый голод и жажда были утолены, Лоуренс попросил слова.

— Я хочу поблагодарить всех собравшихся за этим столом, — сказал он, — за внимание к моей особе, за вашу искреннюю радость по поводу этого события в моей жизни. События более важного в ней, наверно, еще не было. Если бы месяц назад кто-нибудь сказал мне, что дело повернется таким вот образом, я бы, наверно, рассмеялся и счел это шуткой. Наступает какой-то новый этап в моей жизни. Теперь это не только моя жизнь — это наша жизнь с Шарлоттой. Пусть этот радостный вечер станет залогом нашего счастья!

Все с удовольствием присоединились к этому пожеланию.

Вскоре в гостиной зазвучала музыка — это Франсуа по просьбе графа и дам принес магнитофон и кассеты с танцевальными мелодиями. Начались танцы. Сразу обнаружилась нехватка дам. Камилла не танцевала, а Шарлотта сразу призналась, что не любит и почти совсем не умеет танцевать. Поэтому Катрин и Женевьева были нарасхват. Женевьева в этот вечер перетанцевала со всеми: с Филиппом, Робертом, Лоуренсом, с графом Шарлем (он оказался самым искусным танцором), с Франсуа, Марселем и Домеником (его она сама вытащила на середину гостиной и заставила танцевать).

Но — увы! Даже самой прекрасной сказке приходит конец. И если даже в сказке Золушке пришлось возвратиться к своим горшкам и очагу, то что говорить о скучной действительности? Постепенно обитатели замка стали расходиться. Первыми тихо исчезли Камилла с Робертом, затем так же тихо ушли Лоуренс и Шарлотта. Когда Вернон подошел пожелать графу спокойной ночи, Шарль де Руайе понял, что вечер окончен. Доверив Эмилии привести все в порядок, он тоже отправился спать. Ушли и остальные. Лишь девушки с помощью Франсуа, надев поверх праздничных платьев будничные передники, еще целый час уносили посуду, раздвигали столы и убирали мусор.

На следующее утро под сигнал своего ручного будильника Женевьева вскочила с постели, чтобы приняться за обычную уборку — и тут вспомнила, что накануне, прежде чем пожелать девушкам спокойной ночи, Эмилия разрешила им утром поспать подольше.