Вера Копейко - Партнер для танго

— Да, — сказала она. — Как ты знаешь, у отца только четверть юкагирской крови, — продолжала Нина Степановна, — но именно она сделала его сильнее и талантливее сверстников.

— Юкагиры — потомки древнейших людей Восточной Сибири, — пробормотал Антон строчку из какой-то этнографической книги. — Отец говорил, что они называют себя на своем языке «могучими».

Мать кивнула.

— Думаешь, биологический возраст зависит от климата? — спросил Антон.

— Ты сообразительный, — улыбнулась Нина Степановна. — Я в этом уверена. У меня есть то, что я называю «рыбой» формулы старения. Но ее нужно снабдить «мясом».

Антон почувствовал сильное жжение в груди.

— Я еду, — сказал он возбужденно. — За «мясом» для твоей формулы.

Он намеренно подчеркнул «твоей», потому что знал, как ревностно относится мать к своей теме. Она никого не впускает в нее и не впускала. Он — первый.

Нина Степановна догадалась, о чем он думает. Откинулась на спинку стула, сложила руки на груди и посмотрела на сына. Ее гладко причесанные волосы, все еще темные, без седины, блестели под люстрой.

— Скажу честно, Антон. Мне будет жаль, если все, что я наработала, придется отдать кому-то чужому. Мой, знаешь ли, биологический возраст тоже больше календарного. Поэтому я, как теперь понимаю, считалась талантливым молодым ученым. — Она сделала ударение на слове «молодым». Она усмехнулась. — Знали бы они, что на самом деле мои мозги и все остальное старше на десяток лет, чем должно быть по паспорту.

— Значит, если бы северные народы жили в других условиях, то продолжительность их жизни…

Мать подняла руку и поморщилась:

— Не так примитивно. Они развиваются быстрее, Антон, они опережают время. Я думаю, дело в этом. Причина? Скорее всего в особенностях биохимических процессов, на которые влияет и климат тоже. Твой отец умер не в шестьдесят два года, как по паспорту, ему, по крайней мере, было хорошо за семьдесят.

Антон кивнул, он чувствовал, что шея расслабляется и голова больше не испытывает напряжения. Обмякла спина.

Да, его мать всегда была проницательной. Но даже она не знала, как вовремя предлагает ему уехать.

Он закрыл глаза.

— Ты уже там? — тихо спросила Нина Степановна.

— Я вижу снег… лед… Берингов пролив…

— Смотри внимательней, Антон. Отец рассказывал, что его дед на собаках пересекал этот пролив. Он ездил на Аляску…

— Ага, к эскимосам, которых на Аляске называют инуитами.

Он услышал смех матери:

— Только не привози собачью свору домой, ладно?

Он тоже засмеялся и открыл глаза.

— Не привезу, — пообещал он.

Мать напоминала ему о том, как в детстве он однажды принес четырех щенков-дворняжек и объявил, что будет выращивать ездовых собак. Запрягать в санки. Вся семья долго пристраивала малышей в хорошие руки…

Но обещает один человек. А исполняет обещание — другой.

Антон Дубровин еще никогда не расставался с женщиной, с которой у него были долгие отношения. Потому не догадывался, что это труднее, чем сблизиться, — иной градус. Марина, замечал он, с некоторых пор как будто наблюдала за ним. Неужели ожидала развязки?

Если честно, Антон устал. Разница в возрасте висела над ними постоянно, каждодневно. Она как низкий потолок в доме: посмотришь, и пробирает тревога — вот сейчас опустится и придавит голову.

Эта разница мучила не столько его, сколько Марину. Она не позволяла Антону забыть, что между ними возможна только временная связь. Марина старше его на одиннадцать лет. С ней он познакомился в первый месяц работы участковым врачом.

В тот осенний день у него было несколько вызовов. Молодой и очень ответственный доктор требовательно и решительно позвонил в дверь. Он хорошо помнит кнопку — зеленая, квадратная, в самом центре — бледно-зеленая, от бесчисленных прикосновений.

— Вы доктор.

Он услышал женский голос за дверью, потом звон цепочки. Женщина не спрашивала, а утверждала. Открыла быстро, можно подумать, стояла за дверью.

— Входите.

Антон переступил через порог и остановился.

Женщина была маленькая, худенькая. Голова показалась ему большой для слишком тонкой шейки и узких плеч. Но когда присмотрелся, понял — это иллюзия, она возникла из-за оранжевого облака мелких кудряшек. Антон невольно зажмурился, чтобы избавиться от неожиданного видения. Ему вдруг показалось, что это не волосы, а рыхлый клубок тонких золотистых змеек.

Он отвел взгляд от ее волос и укорил себя — вот что значит щелкать пультом перед телевизором чуть не до рассвета. Ночью показывают такое, что не заснешь, даже если очень захочешь.