Максин Барри: Судьбы

— Мортимер, ты уверен, что поступаешь правильно? Я знаю, Тоби недавно попал в историю, но…

— Не в-волнуйся, Грэм. Я з-знаю, что делаю.

Грэму все это явно не нравилось. И больше всего ему не нравился огромный француз, который всегда торчал поблизости. Он много раз пытался поговорить с сэром Мортимером один на один, но француз возникал как из-под земли. Весь его жизненный опыт подсказывал, что тут дело нечисто, но сэр Мортимер настаивал. Поэтому он решил избрать другой путь. Укладывая совершенно законное завещание в свой кейс, он повернулся к Уэйну и холодно спросил:

— Я слышал от друзей, что в компании большие перемены?

Уэйн, который сразу понял, к чему ведет старый пройдоха, кивнул и спокойно улыбнулся.

— Да, большинство, наверное, именно так думает. У многих мурашки по спине бегут, когда появляется новый человек в офисе Мортимера. И у меня тоже!

Оба повернулись, услышав хриплый смех, донесшийся с кровати.

— Т-ты давай, зарегистрируй это з-завеща-ние или как там полагается, — произнес сэр Мортимер, кивком показывая на кейс. — П-по-нимаю, я тебя загонял, хотел, ч-чтобы все б-было б-без сучка б-без з-задоринки. И я в-вижу те п-подозрительные взгляды, которые ты бросаешь на нашего д-друга. — Сэр Мортимер кивнул в сторону Уэйна. — Н-но у нас есть свои резоны. Так ведь, мой мальчик?

Уэйн тихо подтвердил:

— Да, есть.

Грэм, признав, что потерпел поражение, через несколько минут ушел в подавленном состоянии.

— Ну, с п-первой ч-частью плана з-законче-но, — сказал сэр Мортимер. На него накатила волна слабости, и он на мгновение закрыл глаза. Господи, как же он устал.

— Не беспокойтесь о второй части, — заверил его Уэйн. — Я уже заказал билет до Эдинбурга. В эти выходные поеду, навещу Тоби. Я буду не меньше его расстроен и уверю его, что ничего не знал о ваших намерениях.

Сэр Мортимер с трудом рассмеялся.

— Х-хорошо. Да, кстати, у м-меня есть к-кое-что для т-тебя. Возьми в-вон там, в верхнем ящике.

Он неуклюже показал на столик около кровати. Уэйн подошел и выдвинул ящик. Внутри лежала бледно-голубая книга. На обложке — рисунок, изображающий биржу. Заголовок гласил: Уэйн Д'Арвилль. Компьютеры, и новая экономическая волна.

— П-первый экземпляр. Весь тираж — через д-два месяца. Я подумал, тебе з-захочется ее иметь, — прошелестел старик.

Уэйн взял книгу, погладил ее, открыл на первой странице и прочитал первую фразу, написанную Вероникой. Потом отвернулся от неподвижно лежащего на кровати старика и отошел к окну, чтобы тот не заметил его довольной улыбки.

В тот день, когда книга попала на прилавки лондонских магазинов, в ноттингемширской тюрьме Вероника Колтрейн родила мальчика весом в три килограмма. Она назвала его Трэвисом. Через несколько часов после родов к ней пришел первый посетитель.

Джеффри Колтрейн держал внука на руках и радовался, что по крайней мере мальчик темненький, в мать. Но уже можно было сказать, что форму лица, нос и рот он унаследовал от отца. Джеффри нежно прижал малыша к себе, поглядывая на бледную дочь с ввалившимися щеками и мучаясь ощущением собственного бессилия.

— Папа, я хочу, чтобы ты сказал ему, что ребенок… умер. Что он родился мертвым. Он не станет проверять. Ему наплевать. — Голос был монотонным и безжизненным.

Джеффри кивнул. Он плохо представлял себе, что может встретиться с французом и не попытается его убить, поэтому предложил компромисс.

— Я ему позвоню.

Вероника кивнула, потом резко отвернулась, когда отец протянул ей ребенка.

— Нет, — жалобно воскликнула она. — Я не могу его взять. — Она плотно сжала веки. Скажи сестре, пусть унесет его.

— Но, дорогая, его надо покормить.

— Не могу. Как ты не понимаешь, что я не могу? — закричала она. — Как я могу его нянчить, кормить, а потом смотреть, как его уносят? Ради Бога, сделай это сейчас.

Сестра, сидевшая в углу, сразу же встала и молча забрала у Джеффри ребенка. На подкашивающихся ногах он вышел из палаты, не в силах переносить рыдания дочери.

— Когда я смогу его забрать? — спросил он у симпатичной женщины, покачивающей младенца.

— Дней через десять, когда мы убедимся, что с малышом все в порядке.

— Десять дней? — повторил Джеффри. — Через десять дней у моей дочери суд.

Выполняя данное Веронике обещание, Джеффри на следующий день позвонил в офис французу. Он коротко сообщил, что Вероника родила мертвого мальчика, и сразу же повесил трубку. Уэйн тоже положил трубку и откинулся на спинку кожаного вертящегося кресла. Несколько минут он тупо оглядывал свой новый большой офис, кричащий о благополучии и богатстве, пока не остановил взгляд на медной табличке, прикрепленной к столу: Уэйн Д'Арвилль — Президент.