Кэрри Адамс - Крестная мамочка

— Ну и здоровенный же ты стал, симпатяга!

В глазах вроде мелькнула улыбка, а держится по-прежнему скованно. Ощетинился, иголки торчком. Я сразу замечаю человека, готового к обороне. Сама сколько месяцев была на взводе. Я опустила руки.

— Вам, наверное, сказали, что рейс на целых четыре часа задержали в Дубае.

— А?

— В Объединенных Арабских Эмиратах.

На лице Каспара — ни проблеска понимания.

— Ну, на Ближнем Востоке. Слышал про такой?

— Угу, — буркнул Каспар.

— Не угукай, Каспар, — вмешался Ник.

— Так вот, — перебила я, купируя назревающий скандал, — Дубай — мировая столица шопинга. Никаких тебе налогов. И айподов навалом.

Наконец-то Каспара удалось расшевелить. Он мечтает об айподе с тех пор, как их начали выпускать. Но Ник деньги не печатает, а Франческа не работает. Тут-то и появляюсь я, добрая фея-крестная. Неудивительно, что Каспар меня любит… Я бы на его месте любила.

— У тебя ведь день рождения на следующей неделе?

— Ну да.

— В общем, я разговорилась с продавцом, и он даже подарил мне снимок своих детей. А они, кстати, живут в другой стране и родного отца видят раз в два года. Так что тебе еще неплохо живется.

— Зато их всякой хренью про третий мир не грузят, — огрызнулся Каспар.

Изумленно разинув рот, я обернулась к Нику. Каспар огрызается? Дерзит? Нет, это не мой крестник.

Ник покачал головой, испустил длинный безнадежный вздох и понизил голос.

— Извини, он невыносим. Фран рвалась встречать тебя, честное слово, прямо-таки рвалась, но в школе опять кто-то поменялся днями рождения, и ей пришлось переносить праздник Кэти на три недели вперед — на завтра.

— Поменялся днями рождения?

— Лучше не спрашивай. Опять накололи.

— С чем? — Я не въехала.

— С Евро-Диснеем.

— Ты-то как, Ник?

Он состроил гримасу. Чем напомнил мне Каспара. А еще — Ника, с которым я познакомилась в библиотеке, прыщеватого девятнадцатилетнего юнца, и сраженную наповал Франческу с вытаращенными глазами. Поначалу я не заметила между ними ничего особенного, и это, наверное, к лучшему. С тех пор они не расставались. Эти двое просто пришлись друг другу по мерке, вот и все. Через две недели после начала третьего курса Франческа явилась ко мне в слезах. Оказалось, два месяца беременности. Смотрю теперь наши старые фотографии и думаю: какими же детьми мы были, а ведь считали себя взрослыми. И взвалили на себя неподъемную ношу.

— Я-то в порядке, — ответил Ник. — Нынешние дни рождения совсем не то что раньше. Да что тебе объяснять, сама в курсе…

Вот он, вечный закидон моих друзей: они ни на минуту не сомневаются в моей осведомленности. А откуда ей взяться? У меня-то детей нет. У меня вообще нет никого на иждивении, даже золотой рыбки. Зато я заучила наизусть: семья превыше всего. Это я и называю «заплутать в Леголенде»: мы не виделись пять месяцев, а Франческа не смогла вырваться ко мне хотя бы на полдня. И ведь она не молодая мамаша, и муж заботливый, и дату моего приезда знала заранее…

— Ладно, ничего. — Сделав вид, будто ничуть не расстроилась, я предложила: — Может, кофе прихватим?

Мне определенно требовалось взбодриться. Вот те раз: всего полчаса как ступила на британскую почву, а уже готова травить организм по давней привычке.

— Само собой. Я угощаю, — отозвался Ник.

Я обернулась к Каспару: тот как раз плюхнулся в кресло и подтянул поближе к себе мои сумки.

— Присмотри за вещами, а мы с твоим папой сходим купим чего-нибудь попить. — И, не дав ему шанса возразить, поскакала догонять Ника.

— Извини, что с торжественной встречей не сложилось. — Он оглянулся на своего колючего сына.

Позднее выяснилось, что Каспар времени не терял и все-таки отметил мой приезд. Из моего бумажника.

В побитом «вольво» Ника меня охватило чувство, будто я никуда и не уезжала. Банановая кожура под ручником — свежая или валяется здесь с тех пор, как я укатила зализывать душевные раны? Под ногами я насчитала семь смятых в лепешку коробочек из-под сока, детский рисунок, извещение из «Бритиш Телеком» и линейку. Откровенно говоря, я прекрасно обошлась бы и без этих осколков быта. Мне бы сейчас побыть одной, да подольше, и решить, чего я все-таки хочу. Хлам у меня под ногами стремительно терял сходство с мусором и превращался в коллаж счастливой и наполненной событиями жизни.

По дороге почти сразу выяснилось, что отец и сын друг с другом не разговаривают. Меня же после длительных медитаций и дозы кофеина одолел словесный понос, и я пустилась в рассказ о том, какие люди съезжаются на занятия йогой и как часто со мной случались конфузы. Каспар, который раньше делился со мной не только собственными секретами, но и тайнами всех одноклассников, упорно молчал и делал вид, будто оглох. Его упрямая мордаха только раззадоривала меня.