Валентина Седлова: Стервами не рождаются

Когда Марина впервые привела к себе в гости Валеру, Ирка разве что на голову не встала, пытаясь обратить его внимание на себя. Закончилось это замечанием со стороны матери, после чего Ира дулась еще неделю. Валеру же это все забавляло до крайности. Он всегда любил поддразнить младшую сестренку своей подруги, и когда она готова была уже разразиться громким ревом или ругательствами (это по обстоятельствам, в зависимости от близости родителей), доставал ей какой-нибудь подарок — ручку, смешную открытку или шоколадку. На неопределенный срок перемирие возобновлялось. Когда же они все подросли, Ирка слегка отстала от влюбленных, пытаясь сама ввязаться в какую-нибудь любовную историю. Все было бы хорошо, да вот только ни один парень не выдерживал Ирину дольше месяца. Поэтому иначе как «все эти кретины» она о сильной половине человечества не отзывалась, найдя в этом полного единомышленника в лице собственной матери.

Марина быстро пожарила картошку и разогрела в микроволновке две сосиски на гарнир. Желудок сказал «мням» и довольно заурчал. Когда она уже собиралась попить чай, зазвонил телефон. Из Иркиной комнаты раздавался уже такой музыкальный грохот, что расслышать что-либо за ним ей было нереально. Значит, придется самой отвечать. Вот черт, а так не хочется!

Звонил Валера. Он виноватым голосом еще раз попросил прощения за то, что вчера надрался «до зеленых крокодилов». Еще сказал, что вряд ли сможет сегодня навестить свою «очаровательную невесту», поскольку, видимо, отравился и лежит на диване, съев упаковку активированного угля и приходя в себя. Марина сказала, что сама вчера хватила лишнего и сейчас находится в том же состоянии, что и он. Поскорее закончив разговор, она вернулась к остывающему чаю. Так, а все-таки что-то решать придется. Главное, чтобы он ничего не узнал. А если даже кто-то ему и расскажет, что Павел унес ее на руках в комнату, то надо сказать, что музыка играла так громко, что разговаривать во время танцев было просто невозможно. А они просто решили поговорить наедине, ну хотя бы о собственной жизни. Валера поверит. Он никогда в ней не сомневался и никогда не устраивал сцен ревности. Хотя раньше и поводов для этого не было. Да, так все запутать могла только она, дура непутевая! Ведь знала же, что с огнем не шутят, что флирт до добра не доводит. Знала? Знала! И все равно попалась как сопливая девчонка. Ничего, вот выйдет замуж, и мужчин к себе ближе, чем на пушечный выстрел, подпускать не будет. Береженого и Бог бережет.

Вечером она получила от матери обязательный разнос, закончившийся словами: «Вот после свадьбы делай, что угодно, а пока мы за тебя отвечаем, изволь вести себя, как положено! Больше никаких ночных гулянок!» Маринка против обыкновения не произнеся страстную речь, что в двадцать два года уже можно делать то, что хочешь, не спрашивая чьего-либо разрешения, лишь согласно покивала головой, вызвав у матери дикое недоумение в глазах. Но поскольку все слова были уже сказаны, то непутевую дочь отпустили с миром. А ей просто было сейчас не до этого. Она в сотый раз задавалась вопросом, как это могло с ней произойти, и не могла найти ответа.

С Валерой они встретились во вторник после занятий, и отправились бродить по Нескучному саду. Под ноги сыпались разноцветные листья, шепча друг другу свои непонятные тайны. Обычно ребята обменивались новостями, строили планы на будущее, но сегодня все как-то не клеилось. Разговора не получалось, и они просто брели по дорожкам неясно куда. Марине было дико стыдно перед Валерой, но она всячески пыталась это скрыть, чтобы не вызвать у своего жениха даже малую тень подозрения.

— Ты все еще на меня сердишься за тот вечер?

— Да нет, что ты. С каждым бывает.

— Сам не знаю, что со мной стало. Так хорошо с ребятами пообщались. А потом чувствую, что еще чуть-чуть и упаду. Как меня до постели довели, вообще не помню. Ты-то хоть повеселилась?

— Ну, примерно так, — ответила Марина, едва не вздрогнув (еще бы: «веселье» было хоть куда). А заочников этих ты еще видел? Они-то как себя чувствуют после таких лошадиных доз спиртного?

— Откуда я их мог увидеть? У них в воскресенье вечером был поезд. Тот экзамен, что мы вместе сдавали, он у них последний в сессии стоял. Но я думаю, что у них все в порядке. Ты главное больше не грусти, особенно из-за меня. Обещаешь?

— Обещаю, только ты здесь не при чем совершенно. То есть при чем, но…

— Что-то случилось, пока я спал?