Даниэла Стил - Любящая

— Ладно, посмотрим. Дай мне время. Может быть, я надумаю что-нибудь получше, чем служба в «Мейл».

— Что? Выйти замуж за богатого старика? — пошутила она, и они оба рассмеялись.

— Тогда уж держи меня на примете первым.

— Ты недостаточно стар. Да, так как насчет ужина?

— За, если ты — дежурная.

Они опять улыбнулись друг другу, и Беттина скрылась в кухне. Она проворно накрыла на продолговатый стол, который отец привез из Испании, и на темно-синюю скатерть поставила вазу с желтыми цветами. Когда Айво через несколько минут зашел на кухню, бифштексы уже были готовы.

— Ах, Беттина, ты балуешь меня. Вместо того, чтобы прямиком следовать домой, я каждый вечер повадился заходить к тебе. Я уже успел забыть, что такое холодный ужин и кусок сыра на черством хлебе.

Услышав это, Беттина со смехом обернулась к Айво, тыльной стороной ладони откинула со лба густые, отливающие медью, локоны и воскликнула:

— Когда же вы ели холодный ужин, Айво Стюарт? Готова спорить, что вы ужинаете дома не чаще, чем раз в десять лет! Кстати, что произошло с вашей светской жизнью с тех пор, как вы подрядились быть моей няней? Ведь теперь ты никуда не ходишь по вечерам?

Айво отвел от нее взгляд, потрогал цветы и уклончиво сказал:

— У меня нет времени. В последнее время в газете накопилось очень много дел. — Затем он вновь посмотрел на Беттину и добавил: — А ты? Ты ведь тоже давно нигде не показывалась.

Он произнес это очень деликатно, но Беттина отвернулась и покачала головой.

— Со мной все иначе… Я не могу, — теперь ее приглашали в гости только друзья отца, но с ними ей сейчас не хотелось встречаться. — Я просто не могу, — ответила Беттина.

— Почему? Джастину не понравился бы твой глубокий траур.

А, может, за этим кроется что-то еще? Может быть, ей неудобно показываться на людях теперь, когда обо всем раззвонили газеты? Было невозможно скрыть от прессы истину о финансовом положении Джастина.

— Мне просто не хочется, Айво. Я чувствовала бы себя там чужой.

— Почему?

— Теперь я не принадлежу к их кругу, — она произнесла это с такой горечью, что Айво посчитал необходимым подойти к ней поближе.

— Что ты хочешь этим сказать?

Беттина чуть не плакала, и от этого казалась совсем ребенком.

— Айво, я чувствую себя чем-то вроде мошенницы… Господи, насколько же лживой была папина жизнь! Теперь все об этом знают. У меня ничего не осталось. Я не имею права порхать по балам и водить знакомство с элитой. Мне сейчас хочется побыстрей распродать добро, съехать с этой квартиры и начать работать.

— Беттина, это смешно! Что за мысли! Джастин наделал кучу долгов, но почему ты должна из-за этого прощаться с миром, где прожила всю свою жизнь? Глупо!

Беттина покачала головой и утерла слезы краем рубашки.

— Нет, не глупо. Отец тоже не принадлежал к этому кругу, раз был вынужден залезть в долги, чтобы оставаться в нем. Ему следовало бы вести совсем другую жизнь.

В ее голосе прозвучала боль и разочарование последних недель. Айво положил руку к ней на плечо и мягко привлек к себе. Она вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Ей захотелось забраться к нему на колени.

— А теперь послушай-ка, что я скажу. Джастин Дэниелз был блестящим писателем, Беттина. Это у него никто не отнимет. Он по праву считался одним из величайших умов нашего времени, поэтому он и бывал в таких местах и общался с такими людьми. Конечно, ему не следовало бы до такой степени забывать об осмотрительности, но это уже совсем другой разговор. Он был звездой первой величины. Звездой редкой, особой, как и ты, Беттина. И ничто не сможет изменить это. Ничто. Ты поняла?

Беттина не была убеждена в этом и потому посмотрела на Айво смущенно и недоверчиво.

— Почему ты сказал, что я тоже особенная? Только потому, что я его дочь? Правда же? Это еще одна причина, по которой я чувствую себя чужой в кругу отцовских знакомых. Он умер, так какое же я имею право держаться за этих людей? Особенно сейчас, когда у меня нет ни цента. Я же не могу теперь устраивать роскошные приемы, приглашать к обеду знаменитостей. Я ничего не могу дать этим людям… Я ничего не имею, — сказала Беттина срывающимся голосом и добавила: — Я и сама стала ничем…

Айво обнял ее крепче и с чувством произнес:

— Нет, Беттина, ты не права! Ты значишь очень много, и никакие обстоятельства не в силах изменить это. Так было и так будет, но вовсе не потому, что ты дочь Джастина. Ты хоть понимаешь, что многие приходили в этот дом только для того, чтобы увидеть тебя? Тебя, а не Джастина! Ты стала живой легендой, о тебе говорили с раннего детства, но ты никогда не придавала значения этим разговорам, что лишь увеличивало твое обаяние. Теперь настало время понять, что ты — это ты. Беттина Дэниелз. А я со своей стороны впредь не позволю тебе сидеть в четырех стенах.