Ирина Мазаева: Под солнцем любви (сборник)

Дом, в котором мы жили с родителями, был съемным. Наверное, в него уже давно въехала другая семья, и теперь Рыжик живет с ними, а меня забыл…

Медведь Малыш был мне словно родным, ведь он тоже помнил то время, когда у нас была счастливая семья.

Внезапно я услышала за дверью шаги. Потом голоса воспитателей:

– Ого! Целых три ящика! Вот спасибо волонтерам! Дети завтра поедят!

До самого утра я мучилась в предположениях, что подарили нам волонтеры. Это что-то из еды. Конфеты? А может, молочный шоколад? Я так его люблю!

Утром на завтраке раздали мандарины.

Все принялись с радостью очищать шкурки. Я вдохнула упоительный цитрусовый аромат, который разлился по столовой. Но вместо того, чтобы обрадоваться, я расплакалась. Аромат мандарин навеял воспоминание, как прошлой зимой Зайчик приносил мандарины. Мы с родителями ходили в коридор и находили на стуле эти мандарины… А сейчас я сижу не у себя дома, а в столовой детского дома.

Почему-то именно в этот момент я четко поняла, что больше не увижу родителей и моя жизнь уже никогда не будет такой, как прежде.

Кроме игрушечного медведя существование скрашивало кое-что еще. В нашей спальне были поклеены фотообои размером со стену. И вот на всю стену были изображены невероятно красивые горы на фоне синего неба. Одни горы устремлялись вершинами в белые облака, а другие были поменьше и напоминали маленькие грибочки, выросшие вокруг больших грибов. Посреди гор расстилалась долина с ярко-зеленой травой, вся усыпанная белыми и синими полевыми цветами. По долине протекала извилистая голубая река, которая впадала в овальное озеро. Создавалось впечатление, что долина – это дно чаши, а высокие горы – это ее стены. Где-то вдалеке в долине можно было разглядеть крохотную деревушку. Из труб на крышах домов шли тоненькие струйки дыма.

Горы приводили в восторг и манили к себе. На протяжении многих лет я смотрела на эти фотообои и мечтала когда-нибудь увидеть подобную красоту вживую. Чтобы не смешить людей, когда меня никто не видел, я часто вплотную подходила к стене и представляла, будто стою не на полу спальни, а на вершине горы. Расправляла руки, как птица расправляет крылья, и парила над долиной…

Горы можно было рассматривать часами – каждый раз я находила какие-то новые детали, появлялись новые мысли, и каждый раз восхищалась этой красотой. Наверное, в горах тихо, свежий воздух, не валяется мусор, как на наших улицах… Горы – это нетронутые цивилизацией островки природы, которые сохранились в своем первозданном виде.

В правом нижнем углу мелкими буквами было написано «Кавказ». Значит, фотографы нашли этот необычный пейзаж где-то в горах Кавказа.

Горы стали буквально моими собеседниками, я была счастлива, что могу часами на них смотреть. Это отвлекало от грустных мыслей.

Но однажды директриса детдома Ирина Сергеевна вошла в спальню, критически оглядела ее и сказала:

– Эти фотообои мне уже надоели! Выцвели, тусклые… Надо сделать ремонт.

– Ну наконец-то! – с облегчением вздохнула воспитательница Ольга Викторовна. – Мне они тоже надоели. И вообще всем надоели!

– Не всем, – робко заметила я. – Мне они очень нравятся.

Но на мои слова никто даже не обратил внимания.

Через несколько дней с невероятной болью я смотрела на то, как рабочие сдирали со стен мои горы. Фотообои отрывались длинными кривыми лоскутами. Создавалось впечатление, будто в горах разразилась гроза и их пронзили белые молнии.

Но это были не молнии, а открывшаяся за обоями белая стена. Рабочие небрежно бросали на пол обрывки гор, долины и озера, в которых я мысленно провела все свое детство, и топтали их грязными ботинками. На голубом озере отпечатался пыльный след ботинка, но мне казалось, что этот след остался на мне самой.

Были истоптаны горы, но не мои чувства к ним.

«Может, когда-нибудь я увижу горы вживую…» – мечтала я, глядя на груду разорванных обоев.

Через несколько дней на стену поклеили современную рогожку и покрыли краской приятного светло-лимонного цвета. Хоть ремонт и был действительно красивым, но я еще долго смотрела на стену и представляла старые фотообои, память о которых осталась во мне, а также на тех фотографиях, на которых была запечатлена спальня.

Кстати, насчет фотографий. У меня был семейный фотоальбом, который отдали мне органы опеки, когда распределили в детдом. Этот альбом старательно вела мама. Она прилежно собирала наши семейные фотографии и любила их подписывать. Фотоальбом был для меня просто бесценным. Я рассматривала снимки, и в эти минуты мне казалось, что родители по-прежнему живы, что наша семья все еще существует и нам, как и раньше, очень хорошо – вот мы гуляем по зоопарку и едим сладкую вату, вот отмечаем папин день рождения, а вот я еще совсем маленькая, и родители купают меня в ванночке: я брызгаю вокруг, папа весь мокрый, а мама протягивает ему полотенце. Когда я смотрю на эти снимки, на моих губах появляется улыбка. Казалось, что и сейчас я нахожусь там – в тех днях, когда были сделаны эти фотографии. Слышу голоса родителей, их смех… Но стоило только закрыть фотоальбом, я оглядывалась по сторонам и видела чужие детдомовские стены.