Вадим Селин: Счастье для двоих. Большая книга романов о любви для девочек

– Пошли отсюда! – разъяренно заорала я. – Тут вам не цирк! Пошли, я сказала!

Снова кто-то ударил Марата. Фулата стояла и в голос рыдала.

У меня помутился рассудок. Раз никто не хотел нам помогать, я решила сама защищать своих друзей, биться насмерть.

Я схватила с земли синий пластиковый стул, на котором раньше сидели клиенты, и стала им изо всех сил бить качков.

– Чего нюни распустила! – крикнула я Фулате, пытаясь привести ее в чувство. Плакать будем потом, когда все закончится. – Быстро помогай мне!

– Что такое «нюни»? – спросила Фулата. Русский язык она знала не в совершенстве, но каким-то интуитивным образом догадалась, чего я от нее хочу, схватила другой стул и тоже пошла в атаку.

– Вот тебе! Вот! – размахивали мы стульями.

Отдыхающие пришли в экстаз от зрелища.

Вдруг кто-то схватил меня за африканские косички и с силой потянул назад. Мне показалось, что сейчас с меня действительно снимут скальп. От боли потемнело в глазах. Я выронила стул и осела на землю. Я пыталась вырваться, извернуться, но этот кто-то с наслаждением все тянул и тянул мои косы. Я не видела лица этого человека.

Когда он мотал меня из стороны в сторону, как куклу, я выронила легкую тряпичную сумочку, в которой были деньги. Мобильный телефон я крепко держала в руке.

– Прекратите! – надрывалась Фулата. – Отпусти ее волосы!

И вот тут случилось самое страшное.

Парень с рыжей щетиной ударил Марата. Марат поскользнулся на разлитом пиве и упал на землю.

К нему подбежал рыжий, чтобы еще раз ударить, но увидел, что… Марат не двигается.

Это увидели все. Марат лежал и не шевелился.

Меня пробрал с головы до ног ледяной холод.

Только сейчас я заметила, что Марат лежит головой на бордюре.

Драка мгновенно прекратилась. Все окружающие замерли. У меня было чувство, что время снова остановилось. Все молчали.

– Марат! – закричала я. Меня всю колотило.

Я рванула к нему. Его волосы с левой стороны головы были окровавлены, а глаза закрыты.

В этот неподходящий момент я залюбовалась его густыми черными ресницами.

– Мы его убили! – крикнул кто-то из качков.

Они моментально протрезвели и разбежались в разные стороны, как последние трусы. Люди пытались их задержать, но они всех раскидали и скрылись с места происшествия.

Ваня в разорванной одежде стоял и смотрел на нас. По щекам Фулаты катились слезы.

Я не знаю, кто вызвал «Скорую помощь», но она приехала очень быстро, потому что больница находилась неподалеку. Врачи дали Марату понюхать нашатырь, и он пришел в сознание. Его переложили на носилки, погрузили в машину. Я забралась следом.

– Мы тоже поедем, – сказали Фулата и Ваня.

– Будьте тут, – отказалась я. – Приведите все в порядок… Я вам позвоню.

Я сидела в машине «Скорой помощи» возле носилок, на которых лежал Марат, и ничего не понимала. Состояние и ощущение бреда.

Что вокруг происходит? Куда мы едем? Почему мы здесь? Ведь я должна быть сейчас дома и гладить вечернее платье. А Марат почему с окровавленной головой лежит на носилках? Почему он не дома, не кладет гитару в чехол и не настраивается на выступление?

Почему окружающие люди не помогли прекратить драку? Почему они стояли и смотрели? Как можно быть такими жестокими? Почему я стою целыми днями на вышке и спасаю совершенно незнакомых мне людей, а нам не помог никто?..

Неужели они не видели, что Марат и Ваня против пятерых громил – просто котята? Или сами побоялись получить?..

Если бы я была на их месте, я бы не задумываясь помогла. Что я, кстати, и делала – дубасила качков стулом.

Я слышала сирену «Скорой помощи». Напротив меня сидела женщина-врач. Я попыталась найти в ее лице тень улыбки, что-то подбадривающее, какую-то подсказку, ответ, но ее лицо было безразличным. Наверное, она просто все это видит каждый день и думает сейчас о том, готовить ли сегодня дома после работы борщ или лучше сделать это завтра.

Я держала Марата за руку. Она была теплой и немного влажной.

Марат смотрел на меня полуприкрытыми глазами и молчал. В этот момент я поняла, что он – самый родной и близкий мне человек. Мы всегда вместе – и в радости, и в горе. Сейчас горе. И мы вместе.

Мне хотелось о нем заботиться, оберегать его, помогать ему. Только настоящие друзья видят друг друга в разных жизненных ситуациях, не только в радости. И это сближает.

– Все будет хорошо, – сказала я.

Еще час назад я говорила «Все будет хорошо», имея в виду выступление Марата на вечеринке, а сейчас подразумевала его здоровье.