Вера Кауи: Демоны прошлого

— Мне тоже.

Они с облегчением улыбнулись друг другу. Тяжесть свалилась с их плеч.

— Ах, — выдохнула она, — какое счастье видеть тебя снова. Если бы ты только знал!

— Я знаю.

— Ну конечно.

Она огляделась вокруг, потянула его за собой к павильону, села на верхнюю ступеньку крыльца, усадила его рядом с собой и повернулась к нему лицом, чтобы хорошенько видеть. Солнце светило ей в спину, окружая ее фигуру радужным ореолом.

— Время очень благосклонно к тебе, Сара, — восторженно произнес он. — Оно не наложило на тебя своего отпечатка. А как в остальном? Как тебе жилось?

Она передернула плечом — и двадцати лет словно не бывало. Голос ее звучал легко и беззаботно.

— Всего было понемножку, и хорошего, и дурного. Жизнь есть жизнь. А как ты?

— А я, как ты выразилась, выживал.

Голос Эда прозвучал сухо, но глаза светились радостью.

— Этому научила меня ты. Я и не предполагал, что ты на такое способна. То есть нет, я просто не думал, что кто-то сможет меня заставить жить по своим законам. Мне пришлось многое в себе перебороть. Дорасти до тебя.

Она любовно оглядела его.

— Это… это очень здорово удалось.

— Только не сразу. Твой отказ меня просто перевернул. Мне долго пришлось собирать себя из руин. Я будто заново учился жить. Человеку, которому всегда все давалось без труда, очень тяжело привыкать к новому образу жизни. У меня никогда не было проблем с женщинами. Я утратил всякий страх перед ними с четырнадцати лет. И тут вдруг все перевернулось. Я даже дошел до того, что женился на женщине, которая показалась мне похожей на тебя. Конечно, я ошибся, она недолго выдерживала сравнение с тобой. Кроме того, она хотела, чтобы я любил ее не за сходство с другой, а саму по себе. Я был на это не способен, и она оставила меня ради того, кто это мог. Я годами искал тебе заместительницу, Сара. И только когда я наконец смог осознать, что эта цель недостижима, что нет в мире другой такой женщины, как ты, и что пора привыкнуть к этому факту и принять его, — только тогда я почувствовал, что смогу вернуться сюда. Если уж я не в силах изгнать тебя из своего сердца… — Он не закончил фразу. Помолчал, потом продолжил спокойно: — Можно хотя бы встретиться со старыми товарищами, вспомнить прошлое, увидеть родные лица… Кто-то мне сегодня сказал, что время всех нас изменило. Я никак не ожидал, что ты нисколько не изменишься.

Все время, пока он говорил, она не отрывала от него глаз, слушая со страстным вниманием каждое слово, лихорадочно сжимая его руки в своих.

Он улыбнулся ей.

— Когда у тебя ничего не остается, кроме памяти, воспоминания приносят ужасную боль, — сказал он. — Когда я был в Корее, наша база располагалась на берегу реки. Лежа в палатке, я слушал, как дождь стучит по воде, и думал о нас, и об этом месте, и о том, как все было тогда. Я вставал и писал тебе длинные письма, рассказывая о том, что я чувствую, а утром дождь прекращался, сияло солнце, я рвал письмо в клочья и бросал обрывки в реку. — Он печально улыбнулся. — Временами мне казалось, что я вырвал тебя из своей памяти, освободился от твоих чар. А потом вдруг встречал женщину, которая тебя чем-то напоминала, и все начиналось сначала, я снова чувствовал себя в капкане. Я не мог понять, почему мне нужна одна только ты, почему на тебе так все сошлось, почему я не могу избавиться от тебя. Может быть, потому, что с тобой все было глубже, что ни с кем я не получал такого наслаждения, ни с кем не было такого ощущения полноты.

Он заглянул в ее глубокие глаза, полные непролитых слез.

— Сегодня я пришел сюда не для того, чтобы грубо вторгнуться в твою жизнь, Сара. Я сделал это просто для того, чтобы убедиться, что я умею справляться с самим собой. Я подумал: не важно, какой ты стала, изменилась ты или нет, сделалась лучше или хуже; наступила пора встретиться с тобой лицом к лицу и убедиться, что каждый из нас — сам по себе. — Он помедлил и продолжил: — Я здорово заблуждался. Господи, почему я не приехал раньше? Почему?

— Может быть, потому, что время не пришло, — мягко сказала она. — Возможно, теперь как раз самое время. Для нас обоих.

Он смотрел на нее, пытаясь проникнуть в смысл ее слов.

— Ты вернулся, Эд, и это главное. Мне этого достаточно. Ты вернулся, и я так счастлива тебя видеть! Мне кажется, — нерешительно добавила она, — что мы оба слишком долго думали друг о друге, считая свое чувство безответным, боясь, что другой уже забыл о тебе…

Ее глаза вдруг расплылись перед его взглядом — он приблизился губами к ее губам и приник к ней. На секунду они замерли, потом поцелуй сделался безумно страстным, они отчаянно, жадно впивались друг в друга, будто не могли насытиться. Долгие годы одиночества растаяли без следа. Прежние чувства, прежние отклики, привычки любовников, тела которых давно приладились одно к другому, движения, которыми сливались губы, жесты рук, которыми они ласкали друг друга, — все было как раньше, как будто в разлуке они повторяли эти жесты и движения, пока не заучили наизусть. Ничто не изменилось: ни чувства, ни отклики, ни удовольствие, ни радость. Они держали друг друга в объятиях, целовали, трогали — без единого слова, разве что шепча имена, пока наконец Сара, прижавшись щекой к его щеке, не спросила дрожащим голосом: