Юлия Лавряшина - Гринвичский меридиан

— Он замечательный, пап!

— Как, говоришь, его зовут?

— Мистер Бартон. Пол.

Отец фыркнул и дернул щекой:

— Смешное имя. Человек-пол.

— Только попробуй сказать ему это!

— Но-но! Не забывайся… Он хотя бы не женат?

Я вспомнила слова Пола и повторила их, подражая его акценту:

— Он ничей не муж.

— И то хорошо, — отозвался отец. — Но ты особенно на него не рассчитывай. Если он до сих пор не женился, то с какой стати ему делать это теперь? Хотя у них там, на Западе, сейчас мода на русских жен. Особенно, как раз, в Англии.

— Ты изучал этот вопрос? — невинно поинтересовалась я.

Отец засмеялся, и родинка на его щеке задрожала. Вместо пяти маленьких у него была одна большая.

— Я иногда читаю газеты. Возьми на тумбочке, все равно ведь будешь ждать его. А мне работать надо.

Но мне совсем не хотелось читать. То, о чем могли сообщить газеты, существовало где-то в другом мире, настолько сейчас от меня далеком, что наивно было даже пытаться его разглядеть. Я залезла на подоконник, не обращая внимания на то, что ворчит отец по поводу девочек, которые считают себя взрослыми для кое-каких отношений, а сами еще дуры дурами. Заросли старых берез под окнами больницы подернулись золотистой дымкой, и в этом чувствовалась какая-то грусть, хотя листы так и светились на солнце. Я смотрела на них и пыталась представить, что творится в душе человека, когда увядание так же заметно касается его тела. Он еще улыбается и радуется жизни, а внутри него, наверное, нарастает паника от того, как мало этой самой жизни осталось. Может, этот страх и подталкивает к столь безумным поступкам, как то, что совершил сегодня Пол? Мне хотелось нарисовать пережитую с ним фантасмагорию, но я боялась, что у меня ничего не получится. Я по-прежнему всего боялась… Вот только не в тот момент, когда Пол прижимал мою голову к своей груди.

Когда вернулся заново перевязанный, сияющий от радости, что все кончилось, мистер Бартон, отец поднялся из-за стола, выдавил улыбку и радушно пригласил:

— Ждем вас в воскресенье на обед. Свою сестру позову вам на подмогу, она хорошо знает английский… Очень рад был познакомиться.

И стало заметно, что Пол еле удержал свой излюбленный возглас.

У него оказался всего один чемодан. Большой и солидный, как сам Пол, когда он наконец надел нормальные брюки. Я не сумела скрыть удивления:

— Только один?

— Зачем два? — в свою очередь удивился Пол.

— И вам хватает этих вещей? Я думала, иностранцы таскают за собой весь гардероб.

— Я могу купить здесь. Я слышал, в вашем городе есть английский магазин. Я люблю путешествовать налегке.

— Вы — состоятельный человек, мистер Бартон? — спросила я и только потом спохватилась, что это, наверное, бестактный вопрос.

У него напряженно растянулись губы, и я решила, что ответа не будет. Но Пол произнес, проверяя замки чемодана, хотя уже сделал это минуту назад:

— Когда я был молодым, я заработал много денег. А потом долго… не хотел их. Теперь могу пользоваться.

— Ладно, больше ни о чем не спрашиваю, — заверила я. — Давайте мне чемодан, вам самому бы дойти. Когда поправитесь, отработаете.

— Тяжелый, — предупредил он.

— Вас же я дотащила! А вы тоже не из легких.

— Надо позвать портье. Это его работа.

— Но ему придется платить, — возразила я. — А я донесу бесплатно. Где же ваш английский прагматизм?

— У меня есть деньги, — гордо заявил он.

— Ну и прекрасно! Купим на ужин бутылку вина.

— О! — обрадовался Пол. — В чемодане есть виски.

— А вы все-таки прагматик! И здесь сэкономили.

Пол обиделся:

— Я сам купил.

— Я шучу, мистер Бартон! Это такая шутка.

— У меня есть чувство юмора, — заявил он с еще большим достоинством и в подтверждение улыбнулся.

— Конечно. Английское.

По его лбу разбежались галочки — он не понял, в чем подвох.

— Пойдемте, Юра заждался. Он все-таки не таксист.

Даже упоминание о моем соседе заставляло Бартона морщиться. И все же, выйдя из номера, Пол спросил:

— А кто он… вам?

— Один из моих работодателей, — ответила я не совсем всерьез. — Я выгуливаю его собаку.

— Зачем собака, если нет времени гулять?

— Чтобы дом охраняла. Вы, может, не знаете, что у нас разгул преступности?

Он радостно заверил:

— Знаю! У меня была еще маленькая сумка. Ее… как это? Стащили. В Москве.

— И вы не улетели назад?

— О, я знал, что в России все воруют, — невозмутимо сказал он. — Это весь мир знает.