Дороти Кумсон - Прежняя любовь

У Либби прекрасная работа, любимый муж Джек, дом с видом на море.

Однако душу девушки терзают сомнения. Она знает, что Джек очень любил свою первую жену Еву. Когда она умерла, он едва не наложил на себя руки. Иногда Либби кажется, что он до сих пор любит ее. Она решает больше узнать о прошлом человека, за которого так поспешно вышла замуж, и обнаруживает дневник Евы. Первая жена Джека завещала его той, кто займет ее место. С этого дня жизнь Либби изменилась.

Оказалось, что Ева была… проституткой. На панель ее привела любовь. Но ее возлюбленный стал наркоманом, девушка вынуждена была продавать свое тело, чтобы содержать его, и тут в ее жизни появился Джек. Он страстно полюбил Еву и решил вырвать из порочного круга, в котором она оказалась. Девушка счастлива, она ждет ребенка, но ее сутенер — отец Джека — однажды навестил ее…

Либби потрясена, она начинает подозревать, что смерть Евы не была случайной. Она должна узнать правду, чтобы сберечь свое счастье.

28 февраля 2003 года

Это ты? Он теперь с тобой? Ты потому меня искала?

Если только ты не читаешь это письмо спустя пятьдесят или шестьдесят лет, это означает, что, по всей вероятности, я умерла. Скорее всего, меня убили.

Пожалуйста, пусть это тебя не огорчает. С учетом той жизни, которую я вела, этого следовало ожидать. Во всяком случае, меня это совершенно не удивит. Но если ты держишь в руках эти дневники, потому что ты меня искала, а значит, сумела поставить себя на мое место и взглянуть на окружающее моими глазами, даже если ты наткнулась на них случайно, пожалуйста, окажи мне услугу. Сожги их, не читая. Ты можешь сделать это для меня? Я очень тебя прошу.

Я не хочу, чтобы кто-то еще узнал все то, о чем я писала исключительно для себя. Я знаю, что мне следовало бы сжечь их самой, но мне это кажется самоубийством. Я убила бы часть себя. А что бы я ни сделала, через что мне ни пришлось бы пройти, я не способна покончить с собой. Таким образом, я не смогу уничтожить и эти дневники. Может быть, это удастся сделать тебе.

Я говорю «может быть», потому что если ты с ним, то захочешь о нем узнать, захочешь понять, на самом ли деле он опасен и не он ли меня убил. Так что, хотя мне и не хочется, чтобы ты это читала, я не обижусь, если ты это сделаешь.

Мне больше нечего добавить, не считая того, что я не хочу, чтобы ты меня жалела. Я прожила жизнь. И хотя я познала бездонное страдание, у меня также была и большая любовь. Это не всем дается. Мне повезло.

Кем бы ты ни была, я желаю тебе всего хорошего.

С любовью, Ева

Либби

Когда я думаю о Джеке, то стараюсь вспоминать о том, как я на подкашивающихся ногах вываливалась с американских горок на набережной Брайтона. Я стараюсь вспоминать о том, как он пичкал меня облаками липкой сладкой ваты, лежа рядом со мной на тонкой подстилке на галечном пляже. Я стараюсь вспоминать о том, как, сидя в первом ряду кинотеатра, вдруг понимала, что у меня полная пазуха попкорна. Я пытаюсь вспоминать о том, как хохотала до изнеможения, до слез.

— Либби, Либби, ну же, проснись! Не засыпай!

Это произносит мягкий, но настойчивый и даже слегка умоляющий голос.

Я открываю глаза и вижу его как в тумане. Мужчина с мягким и умоляющим голосом не имеет четких очертаний, и сколько бы я ни моргала, ситуации это не меняет. У меня мокрые щеки и кружится голова. Мне так холодно! И еще у меня болит все без исключения.

— Хорошая девочка, — говорит он. — Попытайся не закрывать глаза. Хорошо? Ты не должна заснуть. Ты знаешь, кто я? Ты меня помнишь?

— Сэм , — говорю я, хотя мне кажется, что мои слова не облекаются в звуки. — Ты — пожарный, значит, тебя зовут Сэм.

Я вижу его уже более четко. Туман рассеивается, и мне удается различить его черты. Поэтому я вижу улыбку, расколовшую темноту его лица.

— Почти в точку, — произносит он.

— Я умру? — спрашиваю я.

Опять же, я не уверена, что мне удалось издать какие-то звуки, но Пожарный Сэм меня, похоже, услышал.

— Ни в коем случае, — говорит он и снова улыбается.

Если бы он не был так похож на моего брата, не обладал мягкими чертами его лица, его темно-коричневой кожей и яркими, почти черными глазами, я бы в него, наверное, влюбилась. Но ведь для этого и существуют герои, верно? Чтобы в них влюблялись.

— Машина взорвется? — спрашиваю я скорее из любопытства, чем от страха.