Кэрол Мортимер - Самый любимый

— Ты разговаривал с Джорданом? — мягко спросила она.

— Да, — ответил он хмуро. — Если это можно так назвать.

Ее глаза широко раскрылись.

— И он сказал тебе все?

— Да, он сказал мне…

— Тогда почему…

— Он сказал мне, что вы собираетесь разводиться. — Глаза мистера Шофилда сердито вспыхнули. — Так что все-таки между вами произошло? — нетерпеливо спросил он у дочери.

Лара ничего не могла ответить на это. Она вновь почувствовала себя потрясенной известием. Значит, Джордан прямо ставит вопрос о разводе! В этот момент пропала вся ее самодисциплина, все ее спокойное отношение к расторжению их брака. Развод! Это слово звучало у нее в ушах так же холодно и бесповоротно, как церковный погребальный колокол.

— Лара… — Мистер Шофилд нахмурился, видя, как лицо дочери внезапно побледнело. Она облизала сухие губы.

— И это все, что он тебе сообщил?

— Разве этого недостаточно?

Она устало вздохнула.

— А он ничего не сказал тебе о причине? — Она с волнением посмотрела на него.

Мистер Шофилд почувствовал раздражение.

— Ну, Джордан пробормотал что-то относительно вашей несовместимости, — ответил он презрительно. — Вот только не пойму, как можно делать такой вывод всего лишь через пять недель после свадьбы!

Лара едва не вздрогнула.

— Мы знаем, как.

— Лара…

— Она с трудом выдержала его взгляд.

— Мы знаем, папа.

Мистер Шофилд беспокойно заходил по комнате.

— В каждом браке с самого начала появляются свои проблемы, — сказал он резко. — Хотя, может быть, и не всегда так быстро, — добавил он. — Дорогая, даже самые лучшие супружеские пары сталкиваются с реальностью — ведь нельзя же вечно находиться в сексуально-романтическом тумане.

Ее губы дрогнули.

— Разве слова «сексуальный» и «романтический» не находятся между собой в противоречии?

Мистер Шофилд сердито нахмурил брови.

— Ты хорошо знаешь, что я имею в виду, Лара, — бросил он в ответ, — и не надо играть словами!

Лара вздохнула и села, с облегчением видя, что отец последовал ее примеру и больше уже не возвышается над ней с назидательным видом.

— Наш брак уже не существует, папа, и его вообще не должно было быть.

— Ты больше не любишь Джордана, так? — Он пристально посмотрел на нее.

— Дело не в этом…

— Ты любишь его, Лара?

Она вспыхнула от его настойчивости.

— Да, я люблю его. Но это не имеет значения, — добавила она, видя, что он собирается продолжать. — Потому что Джордан не любит меня и никогда не любил. И прежде чем ты спросишь, почему он женился на мне, ты должен кое-кто узнать. — Она покачала головой. — Конечно, не мне следовало бы говорить тебе об этом, и я полагала, что это с удовольствием сделает Джордан, — сказала она с горькой улыбкой. — Потому что таким образом он смог бы насладиться своей местью.

Мистер Шофилд выпрямился в кресле и настороженно посмотрел на нее.

— Своей местью? — повторил он негромко. — Это имеет какое-то отношение к тому, как он вел себя на собрании акционеров фирмы? — спросил он, нахмурившись.

Лара спокойно посмотрела на него.

— Это имеет отношение ко всему, папа. Те ощущения, которые ты испытывал в последнее время, и чувство, будто Марион находится где-то рядом, — все это не было игрой воображения. — Лара видела, как ее отец весь напрягся и каким учащенным стало вдруг его дыхание. — Папа, — она подошла, села на ковер возле его ног и взяла его руки в свои, — Джордан — сын Марион.

Мистер Шофилд судорожно выдохнул воздух, его лицо побелело, а глаза широко раскрылись в изумлении.

Лара рассказала о стремлении Джордана отомстить за развал своей семьи богачу, который не думает ни о ком и ни о чем, а только лишь о своих собственных интересах.

— Боже! — Дыхание мистера Шофилда оставалось прерывистым. — О Боже! — простонал он словно от непереносимой боли.

— Все хорошо, папа, — стала успокаивать отца Лара, обеспокоенная тем, что кожа вокруг его рта приобрела сероватый оттенок. — Все хорошо.

— Но ведь… Все ведь было не так, — пробормотал он, еще находясь в состоянии потрясения и не вполне понимая, что она ему говорила.

Лара посмотрела на него доверчивыми глазами.

— Я знаю, и никогда в этом не сомневалась. Его пальцы судорожно сжали ее ладони, и, когда она вскрикнула от боли, он тут же разжал — их с виноватой улыбкой.

— Джордан — сын Марион… — сказал он, словно себе самому. — После всех этих лет! Боже, в это трудно поверить. — Он покачал головой.