Джилл Шелвис - Сразу и навсегда

– Есть минута? – спросила она.

Сегодня в приемном покое творилось нечто невообразимое. На шоссе столкнулись пять машин, обычные сердечные приступы и похмелье, а также целая куча стрептококковых ангин. И Мэлори постоянно была рядом.

– Для тебя – всегда.

– Ой, только не заставляй меня сказать Таю, что я выхожу не за него, а за его лучшего друга, – улыбнулась она.

– Сообщи, что поняла: замуж нужно выходить за настоящего мужчину.

Она рассмеялась. Но ему не удалось сделать того же. Мэлори посмотрела на него, и ее улыбка померкла.

– О Джош, ты этого не сделал!

– Что именно?

– Ты все испортил?

Джош покачал головой.

– Что заставляет тебя так думать?

– У тебя есть пенис.

Джош перевел дыхание.

– А может, нечего было портить.

– О Господи, как может такой умный парень, как ты, быть таким тупым?

– Тупым?

– Именно! Ты влюбился в нее, Джош. Я точно это знаю. Мы все это знаем. Это написано на твоем лице и проявляется в каждом твоем движении, когда она рядом.

– Я веду себя с ней точно так же, как со всеми, – возразил он.

– В самом деле? И всем няням платишь по тысяче долларов в день?

– В неделю, – пробормотал он. Но она не слушала. Она рвала и метала.

– Понять не могу, как ты этого не видишь? Неужели не смотрел свое фото в Фейсбуке? Не замечал, что последние недели ты куда спокойнее?

Она неожиданно ударила его в грудь.

– «Расслаблен, Джош»! Ты! Черт, да ты даже продал практику, чтобы иметь время на личную жизнь. Так что проснись, понюхай чертовы корзиночки! Ты сходишь по ней с ума! Даже позволил себе зависеть от нее! Ты, король независимости от всех на свете!

– Я плачу за то что на нее можно было положиться.

– Да, ты и мне иногда платил, когда я работала у тебя в офисе при нехватке персонала, – напомнила она. – Но при этом мы не занимались этим у бассейна, как парочка подростков.

– Она тебе сказала? – недоверчиво спросил он.

– Не она. Анна. Мы с Эми пытались выведать у Грейс подробности, а она слова не сказала. Знаешь почему?

Джош почти ничего не боялся, но даже он опасался Мэлори, когда ее глаза становились безумными. И поэтому ничего не сказал.

– Все потому, что ты не хочешь признаваться, когда терпишь поражение, – выпалила она, подбоченившись.

Он старался не отступить и держал оборону на случай, если Мэлори решит снова ударить его, потому что для такой миниатюрной девчонки дралась она очень больно.

– Вот что я скажу: я люблю тебя, но если каким-то образом ранишь Грейс… не знаю, что сделаю. Зависит от того, что ты натворишь.

И снова он во всем виноват.

«Потому что так оно и есть, кретин…»

Джош ущипнул себя за переносицу.

– Послушай, уже поздно. Я устал. Ты устала. Для чего ты просила минуту моего времени? Сказать что-то важное или орать благим матом?

Мэлори вздохнула.

– Едва не забыла. Хотела знать, сможешь ли на этой неделе отработать смену в Центре охраны здоровья?

– В зависимости от того, когда уедет Грейс и смогу ли я найти кого-то, чтобы присмотреть за Тоби.

– О да. Верно.

Мэлори снова вздохнула и вдруг стала спокойной. Очень спокойной.

– Знаешь, я все время твержу себе, что она на самом деле не уедет.

Он знал. Знал, потому что с ним творилось то же самое. При мысли о Грейс, уезжающей в Сиэтл, у него начинало болеть все.

И сердце тоже.

Что, конечно, доказывало правоту Мэлори. Он с ума сходил по Грейс и понятия не имел, что испытывает она. Вначале он ошибочно считал, что она нуждается в нем. Что это ОН делает ей одолжение.

Он ошибался. Очень ошибался.

Грейс не нуждается в том, чтобы центром ее вселенной был мужчина. Она ни от кого не зависит. И никогда не будет просто красивой игрушкой мужчины. О чем он думал, предполагая это? Тем более что если уж быть честным, это она заботилась о нем с самого первого дня.

– Я еду домой, – сообщил он. – Если только не хочешь снова меня ударить.

– А нужно?

– Нет.

Мэлори долго изучала его, прежде чем удивить, подойдя ближе и крепко обняв.

– Все мы бываем глупы, когда влюблены, – заверила она, гладя его по голове, как маленького мальчика, хотя он вполовину ее выше.

– Хотя бы раз в жизни, – заявила она предостерегающе. Тут же отступила и вышла, прежде чем он успел сообщить, что уже использовал свой лимит глупости.

Пять лет назад.

Но теперь он понимал: то, что было между ним и Алли, – не любовь, а скорее вожделение. Но что у него с Грейс? Он не мог сказать наверняка. Но боялся, что это любовь.