Энн Мэйджер - Дикий мед

Высокий мужчина с гибкой, мускулистой фигурой шел вниз по Филберт-стрит легкой походкой.

Джошуа!

Он вошел в калитку сосредоточенный, даже хмурый. На нем были черные спортивные брюки и черная шелковая рубашка, подчеркивавшая мускулистую грудь.

Ее сердце счастливо забилось. Она перевела дыхание, крепче ухватилась за лестницу, собираясь снова на нее взобраться, хотя на самом деле ей очень захотелось полететь в его объятия.

Нет, видимо, исполнилось далеко не все, о чем она мечтала.

Что же суждено еще испытать?

Ей захотелось приласкаться к холодному, загорелому мужчине, который неискушен в любви и не желает попытаться узнать, что это за чувство. Она захотела приласкаться к мужчине, который большую часть жизни был одержим желанием отомстить, к тому, от которого следовало бежать, которого ненавидит ее отец.

Отец простил ей Майка. Но он никогда не простит ей Джошуа.

Но когда она смотрела в чарующую голубизну его глаз, все остальное не имело значения.

— Похоже, тебе нужна помощь, — сдержанно сказал Джошуа. — Я принес сеть.

— Ой, прекрасно! — проронила она сдавленным голосом, чувствуя, что вся трепещет и покрывается краской смущения.

Джошуа подошел к Хани. Взгляд его блуждал по ее фигуре.

— Господи, как же я скучал по тебе!

Никогда такие простые слова не наполнялись столь глубоким эротическим смыслом.

Она радостно взглянула на него, но тут же застыдилась.

— Разве ты не знаешь, что далеко не безопасно так смотреть на меня, — проговорил он с циничной ноткой в хрипловатом голосе. Но в ее взгляде недвусмысленно читалось обожание.

— О Джошуа, — беспомощно произнесла она. — Я полагала, что мне следует сторониться тебя ради собственного спокойствия.

— Я знаю. — Он смотрел на нее с тем же пылом; в голосе — нежность. — Когда ты рядом, я чувствую смятение, когда тебя нет — томлюсь. Я забываю, кто я, что мне нужно. Все, что когда-то имело значение, теперь его утратило.

Она уступила ему лестницу. Джошуа легко поднялся до верхушки дерева и умело накинул сеть на попугая.

Эмералда внесли в дом. Лишь только Хани притворила дверь и открыла клетку, попугай покорно уселся на свой насест, ехидно поглядывая на красующуюся в проеме окна яблоню.

Она повернулась к Джошуа, и ее поразило выражение его лица, а в голубых глазах читались решимость и желание.

— Я твоя должница. Как мне расплатиться? спросила она дрогнувшим голосом.

— Я думаю, ты знаешь. — Это прозвучало и повелительно, и призывно, так что у нее мурашки пробежали по спине. — Дай мне еще один шанс. — (Отвернувшись, она не могла скрыть своего смущения.) Ты обладаешь редкими достоинствами. Именно такую женщину, как ты, мне хотелось встретить. Ты сладострастная, в тебе нет притворства.

Ее лицо мгновенно побледнело.

— Джошуа.., я кое-что хотела бы тебе рассказать.

Он заключил ее в объятия и не дал договорить.

Пальцами нежно коснулся изгиба бровей.

— Не нужно. Прочь всякие проблемы. Говорить можно бесконечно. Мне бы не хотелось портить настроение. Мы оба ждали этого момента — слишком долго ждали.

И он был прав. Хрупкость заново начавшихся отношений нельзя было подвергать риску, поэтому она раскрыла свои пухлые губы, а его чувственный рот приблизился, обжег неистовым, голодным поцелуем, который хотелось длить обоим.

В баре горели свечи, отбрасывая причудливые тени на потолок. Хани и Джошуа окунулись в этот волнующий свет, как только вышли из лифта. На ней было свободное платье из зеленого шелка. Рыжие пушистые волосы были слегка присобраны и контрастировали с бледностью кожи. На щеках легкий румянец. Она знала, что это будет один из самых памятных вечеров.

Позже. После того, как они проведут этот вечер, она ему откроется.

Она сразу обратила внимание на высокого, с проседью в темных волосах мужчину, на лице которого возникла теплая улыбочка Чеширского кота в тот момент, как он ее увидел. Хани вся похолодела, когда Джонни Миднайт приблизился к ним с какими-то бумагами под мышкой, держа в руке стакан скотча с содовой.

Миднайт взглянул на ее запястья и понимающе ухмыльнулся, когда она залилась стыдливым румянцем, вспомнив их первую скандальную встречу.

— Вот так неожиданность. — Миднайт обратился к Камерону:

— Извини, я ничего не знал. Я хотел, чтобы ты посмотрел эти бумаги до встречи с миссис Уатт.

Хани пристально посмотрела на обоих мужчин; ее сердце учащенно билось, мысли путались.

— Спасибо, Миднайт. Я позвоню тебе завтра до заседания.