Инна Брюсова - Королевская охота

Он снова замолчал, и некоторое время они ехали молча. Ему, видимо, было неловко за свой порыв. Екатерину поразила искренность и сильное чувство, звучавшие в его голосе. Она молчала, не зная, что сказать, испытывая неловкость, словно подсмотрела что-то неприличное. Во второй раз за сегодняшний вечер.

— Однако Добродеев разговорился! — бодро начал Алексей через несколько минут. — Вот что значит присутствие хорошенькой женщины!

«Слабый пол эти мужики! — подумала Екатерина. — Вот и Леонид Максимович так же реагирует на присутствие хорошенькой женщины — прекрасное оправдание болтливости!»

— Дела давно минувших дней! Да, страшная смерть. — Он вздохнул, и вздох его был данью приличиям: говоря о смерти — понижай голос и вздыхай. — А знаете, — в его голосе вновь зазвучали знакомые хвастливые нотки, — я ведь мог увести ее! Да, да, она меня очень любила! Как друга, разумеется, — поспешил он добавить, — хотя, знаете, иногда словно искра проскакивала между нами… вы же всегда это чувствуете… О такой женщине можно было только мечтать! Женщина-ребенок, нежный, беззащитный, беспомощный… Если бы Сашка не был моим другом… — Он оборвал себя на полуслове и теперь уже молчал до самого дома. Словно угас.

Вяло попытался напроситься на чай, но не настаивал, когда Екатерина сказала, что едва держится на ногах. Правда, потребовал номер телефона и пообещал непременно позвонить — «синие чулки» с руками оторвут материал о женщине-детективе.

Екатерина не стала объяснять, что она не детектив. Добродеев все равно напишет то, что захочет, ничем не ограничивая полет фантазии и меньше всего беспокоясь за достоверность изложенного.

— А кстати, — вдруг вырвалось у нее раньше, чем она успела подумать, что делать этого не следует, — что за бизнес у Александра Павловича?

— Как, вы не знаете? — Добродеев округлил глаза.

«Так тебе и надо, мадам сыщица!» — подумала девушка.

— Я понял, что вы на него работаете, обеспечиваете безопасность, разве нет? — В его глазах появился неподдельный интерес.

— Пока только собираюсь, контракт еще не подписан, — сказала она как можно убедительнее.

— Он бухгалтер, — как-то слишком уж небрежно сообщил Добродеев, — аудитор, как это теперь называется, у него аудиторская контора. Помогает всем этим жуликам уклоняться от уплаты налогов. И имеет с этого соответственно! Видели его квартирку?

Зависть, обыкновенная зависть, серая, как дохлая мышь или старая паутина, звучала в голосе старика Добродеева.

Она долго не могла уснуть. Лежала в темноте, уставясь невидящими глазами в пространство. Просто удивительно, она же так хотела спать! Привычка расставлять все по полочкам давала о себе знать.

«— Ну как, довольна началом своей детективной практики? — спросил внутренний голос, сгорая от нетерпения обсудить события дня.

— Довольна! Я познакомилась с тремя интересными людьми, получила разрешение осмотреть вещи Елены, узнала много нового, мне есть о чем подумать. И о ком!

— Ну и что же ты о них думаешь?

— Дай собраться с мыслями. Начнем с Владимира Михайловича, старого актера, который меня приютил. Очень колоритная фигура! Лицедей! Игра стала его второй натурой, что, в общем, и неудивительно. Профессия накладывает свой отпечаток, и никуда от этого не денешься. Хочешь не хочешь — речь, интонации, жесты, позы всегда будут отдавать театром, то есть будут, как бы это помягче выразиться, фальшивы. В хорошем смысле этого слова, разумеется. Знаешь, ведь актер на сцене — актер в жизни. Любопытен. Умеет вытянуть из тебя то, что ты никому не собиралась рассказывать. Мастерски задает вопросы. Прекрасно владеет мускулами лица, и просто удивительно, что он вдруг так…» — Она запнулась, пытаясь подобрать слово. «Bon mot» [6] Удачное словцо (фр.). , как говаривала старушка соседка в незапамятные времена ее, Екатерины, детства. «Избегайте удачных определений, от них потом невозможно избавиться…» Тогда она не поняла старую даму, но когда подросла, согласилась с ней. Словом можно уничтожить человека, его репутацию, свести на нет любое начинание и высмеять любое доброе дело.

— Не отвлекайся! — одернул ее невидимый собеседник. — Итак, что он там сделал?

— Сомлел! — нашла она «удачное словцо» и улыбнулась. — Под самый конец нашей беседы».

Слово «сомлеть» было лексической жемчужиной из словаря маминой троюродной сестры, тети Нины. Эта женщина была замечательна тем, что в слова и понятия, тысячу лет существующие в родном языке, вдыхала новый смысл, ничего общего со старым не имеющий. «Сомлеть» на ее языке значило не «упасть в обморок» или «потерять сознание», но «дать слабину», «отказаться от борьбы», «пуститься во все тяжкие». «Василий из третьего подъезда опять сомлел», — сообщала тетя Нина, закатывая глаза и с сожалением качая головой. И всем было ясно, что у Васьки Зубакова опять запой. «У меня всегда была нечистая совесть, — часто говаривала она гордо и слегка обиженно. А значило это, что она, как совестливый человек, стеснялась брать с клиенток лишнее и всегда возвращала остатки, — не то что другие!» Тетя Нина была портнихой. «Выпученные губы» — вспомнила Екатерина еще одно теткино выражение и улыбнулась.