Энн Уинстон - Соблазны на берегу озера

— Я устал томиться по тебе, — низким голосом сказал Бо. — Устал ходить вокруг да около, устал спать в одиночестве на той огромной постели, которую мог бы разделить с тобой. Помнишь, как хорошо нам было в ту первую ночь? Уютно и тепло.

— Я… — Она поколебалась и сказала шепотом: — Я помню. — Ей очень хотелось протянуть руку и накрыть ладонью эту дерзкую мужскую плоть. Ей до того хотелось это сделать, что у нее зачесалась ладонь. И она сделала шаг назад, лихорадочно пытаясь вспомнить все те причины, по которым она не должна вступать в интимные отношения с Бо.

— Не притворяйся, что не хочешь меня. — Он снова прижался всем телом к ее телу и крепко схватил ее за запястья. И затем стал жадно, но неторопливо целовать ее в губы.

Она знала, что пожалеет об этом, что должна этому воспротивиться. Для Бо она была всего лишь еще одна женщина из длинного ряда женщин, которые прошли через его жизнь. Всего лишь женщина, которую он попробует и некоторое время посмакует, прежде чем окончательно отодвинуть в сторону. Однако ее тело тосковало по прикосновениям мужчины, которого она любила, о котором мечтала в тишине и мраке ночей, когда лежала без сна в соседней комнате и гадала, думает ли он когда-либо о ней. Ее тело знало, что это может оказаться единственным разом в ее жизни, когда она сможет полностью, безоглядно ответить на страстный призыв мужчины.

Мало-помалу ее протест превращался в ласку, она перестала отталкивать Бо и прильнула к нему, а ее тело избавилось от напряженности и стало плавиться под жаром его тела. Она прижалась животом к пышущему жаром мужскому естеству, ее чувствительные соски вдавились в твердую, как скала, грудь.

А затем, когда Эмма полностью доверилась Бо и для нее в мире ничего не осталось, кроме его рта, его рук и его языка, который неистово требовал отклика, он приподнял ее за ягодицы и, оторвав от пола, понес в комнату. Она тихонько застонала, почувствовав, как его восставшая плоть нашла ложбинку между ее бедер и уютно в ней устроилась. Эмма почувствовала, с какой готовностью откликнулось и встрепенулось ее женское естество, и вцепилась пальцами в его густые волосы на затылке.

Бо поставил ее на ковер перед камином. Он не дал ей времени на раздумья или протесты. Он просто прижался ртом к ее рту в жарком чувственном поцелуе, глубоко погрузив язык. Руки Эммы медленно сползли с затылка на плечи, она ощутила ладонями его крепкое обнаженное тело.

Секундой позже Бо взял рукой ее ладонь и положил себе на грудь.

— Потрогай меня, Эмма, — пробормотал он.

Она не была вполне уверена, чего хочет, однако чувствовала, какой горячей была его кожа, и не могла отказать себе в том, чтобы провести пальцами по густой поросли волос на груди. Она провела пальцем по плоскому соску, и Бо со стоном втянул в себя воздух, заставив тем самым Эмму удивленно поднять на него глаза.

— Не удивляйся. Разве тебе самой не приятно это?

Эмма почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Не будучи в силах выдержать его взгляд, она перевела глаза на его грудь и стала изучать форму и характер волос и теперь уже сознательно водить пальцем по его соскам.

— Ты мучительница, — хрипло пробормотал Бо.

Он пошевелил рукой, и Эмма почувствовала, как он сдернул с ее плеч бретельки купальника, стянул его через бедра вниз, и купальник упал к ее ногам. Затем Бо, взяв ее за руки, отступил на шаг, чтобы разглядеть то, что открылось его взору.

Она была потрясена. Возбуждена. Возбуждена и наэлектризована настолько, что казалось, стоит лишь к ней прикоснуться — и раздастся треск электрического разряда. Эмма сделала попытку броситься к Бо, спрятаться у него на груди от его взгляда, однако он удержал ее за плечи и, засмеявшись, сказал:

— Я хочу разглядеть тебя. Всю как есть, во всех деталях.

Эмма осталась стоять голая, а Бо пожирал ее наготу жадными, голодными глазами.

— Ты убиваешь меня, — произнес он хриплым, каким-то незнакомым голосом.

Он накрыл ладонями ее груди, и Эмма содрогнулась, испытав накат неведомого ощущения, которое родилось в области сосков и докатилось до низа живота. Внезапно Бо положил руки ей на талию и притянул к себе так, что она невольно выгнулась. Эмма, ахнув, ухватилась, чтобы не упасть, за его плечи.

Она ахнула снова и застонала, когда его губы сомкнулись вокруг ее напряженного соска. Он сосал горошину соска, а Эмма выгибалась все сильнее ему навстречу, ища еще большей близости, более энергичной ласки, более…

Когда ее колени подогнулись, он уложил ее на ковер, сдернул с себя шорты и плавки и расположился рядом. Его рука плотно легла на ноющий кучерявый холмик. Из ее горла вырвался легкий стон, она закусила губу, чтобы его заглушить, и увидела, что Бо улыбается.