Анна Диллон - Последствия

В конце переулка только единственный дом был залит огнями. Стефани наклонилась вперед, чтобы лучше его рассмотреть. Это был дом ее детства. В прошлом году она прилетала на День благодарения и с тех пор дома больше не была; кажется, прошло года три — а может быть, и больше, — когда она в последний раз проводила здесь Рождество.

Тусклые фары машины осветили фасад дома. В проеме одного из окон была видна елка невероятно большого размера. Стефани знала, что елка будет украшена теми же шариками и безделушки, которыми ее украшают уже многие годы. Она знала, что найдет на ней ангела из фольги серебристого цвета, которого она сделала своими руками в первом классе; что верхушку елки будет украшать корона, которая была на ее старшем брате Билли, исполнявшем роль волшебника в рождественском спектакле, будучи второклассником начальной школы. Было время, когда к семейным традициям она относилась, как к чему-то несерьезному, и если в этот момент в доме оказывались гости, она испытывала чувство стеснения. И только став старше, поняла, что они несут в себе успокоение и поддержку, а украшения на елке являются символом старого счастливого времени.

Выбравшись из машины и с удивлением обнаружив мокрые от слез щеки, она безуспешно попыталась убедить себя в том, что это из-за дующего в лицо холодного, колючего ветра.

Дверь дома широко распахнулась, и длинные тени, отбрасываемые родителями, заплясали на снегу. Джоан и Стефани, схватив сумки и чемодан, поспешили прочь с холодного ночного воздуха.

Тони Берроуз была хрупкой невысокой женщиной.

Стефани даже не знала точно, сколько матери лет: благодаря тому, как она выглядела, ее возраст было трудно определить — ближе к семидесяти, а возможно, и далеко за семьдесят. Стефани казалось, что мама ничуть не изменилась с того момента, когда она была ребенком и жила в этом доме. Черты ее лица напоминали равнины и углы: заостренный нос, заостренный подбородок, выступающие скулы и кожа, которая была настолько гладкой, что казалась неестественной. Мысль о том, что мать воспользовалась услугами косметолога, сделав укол красоты, вызывали у Стефани сомнение; ни о какой подтяжке лица речи быть просто не могло. В таком случае все объяснялось хорошими генами, и Стефани подумала, что было бы совсем неплохо выглядеть так же, когда она достигнет возраста матери.

Тони встречала дочь на ступеньках дома; увидев ее, бросилась ей навстречу и крепко обняла.

— Я даже не могу сказать, какой счастливой ты меня сделала, — прошептала она Стефани на ухо.

— Ты же знаешь, я не собиралась. Но я рада быть дома, — сказала она. И это было правдой.

— Что заставило тебя передумать?

— Может быть, я просто захотела на Рождество оказаться дома, — тихо сказала Стефани.

— Может быть, — ответила Тони голосом, подтверждающим, что она не поверила ни единому слову дочери.

Мет Берроуз, пропустив в дом Джоан, заключил свою старшую дочь в крепкие объятия.

— Это самый лучший рождественский подарок, который только можно получить.

— Папа… — Стефани почувствовала, как из глаз вновь потекли слезы, а в горле застрял комок.

— Входите в дом, а то обе замерзнете.

Стоило только взглянуть на Мета Берроуза, как можно было сразу сказать, что он является профессором колледжа. Высокий, худощавый, только сейчас начавший немного сутулиться, с шевелюрой абсолютно черных волос, едва тронутых сединой. Но от взгляда Стефани не ускользнули мешки под глазами, новые морщины на лбу и появляющаяся во время ходьбы сутулость. Он заметно постарел со дня их последней встречи.

Они вошли в маленький холл, и Мет закрыл за ними дверь. Появление еще одной елки — детской, которая каждый год специально ставилась для внуков, чтобы они могли продемонстрировать сделанные своими руками украшения, — делало холл еще меньше. В этом году елка утонула в огромном количестве поделок из фольги, гофрированной бумаги, шариков из папье-маше.

Войдя в дом после путешествия, показавшегося ей нескончаемым, Стефани сразу почувствовала его удивительную теплоту; дом был наполнен запахами рождественской выпечки, свечей и сосны. В камине гостиной, которая, к ее удивлению, оказалась пустой, дрова уже почти прогорели, оставив после себя ярко тлеющие угли.

— А где все? — удивленно спросила Стефани. Она ожидала увидеть всю семью в сборе.

— Все уже спят, — ответила мама с ноткой разочарования в голосе. — Я тоже думала, что они дождутся твоего приезда.