Анна Диллон - Последствия

Сначала Стефани негромко захихикала, затем это перешло в смех, больше напоминающий истерику, от которого позже, как правило, болят все мышцы живота. Она вдруг почувствовала, как вместе со смехом из нее выходит напряжение последних нескольких часов. Одна только мысль о том, что ее мама, получившая пуританское воспитание, считает свою дочь лесбиянкой только лишь потому, что она редко говорит с ней о мужчинах, вызывала у нее один приступ смеха за другим. Единственная причина, по которой последние восемнадцать месяцев она не рассказывала о мужчинах, назначающих ей свидания, заключалась в том, что у нее был роман с женатым мужчиной. С консервативными взглядами и католическим вероисповеданием мамы это едва ли могло служить темой разговора через Атлантику. И по этой причине мама решила…

Прижимая к глазам кончики пальцев обеих рук, она стала вытирать катящиеся по щекам слезы.

— Не знаю, что мне сказать, чтобы ты поверила, что я не лесбиянка. Салли… это просто моя подруга, которой, между прочим, сегодня вечером должны сделать предложение выйти замуж. Во-первых, я не говорю о мужчинах потому, что не считаю нужным обсуждать эту тему со всеми и каждым в отдельности; а во-вторых, я достаточно серьезно отношусь к вопросу своей карьеры, и у меня просто нет свободного времени. По той же самой причине я не завожу домашних животных. Но как бы там ни было, — только прошу тебя, не говори маме, — я встречалась… с мужчиной на протяжении последних нескольких месяцев. Но все кончено, — добавила она, не пожелав уточнить, как давно закончился ее роман.

Не обращая внимания на раздававшиеся со всех сторон сигналы, Джоан нажала на газ, и ее фургон, медленно и не совсем уверенно, все же смог переползти на другую полосу. Впереди мигали красные и голубые огни. Три полицейские машины, поставленные под углом, перекрывали движение на двух полосах. Огни «скорой помощи» были видны чуть дальше. Небольшая японская машина, марку которой уже невозможно было определить, съезжая с моста, въехала в бок длинному вытянутому лимузину. Полдюжины молодых людей в смокингах и женщины в вечерних платьях стояли на тротуаре, дрожа от холода, в то время как бригада врачей «скорой помощи» пыталась оказать помощь водителю японской машины.

— Можно сказать, их рождественский вечер испорчен, — заметила Джоан, махнув головой в сторону группы людей в вечерних нарядах.

— Я думаю, в гораздо меньшей степени, чем его, — сказала Стефани, глядя на окровавленного водителя маленькой машины, которого укладывали на носилки. — А вдруг семья ждет его возвращения домой? — Она бросила косой взгляд на сестру. — А Эдди ждет тебя дома? Он знает о твоем решении?

Они проехали молча около двух кварталов, прежде чем Джоан ответила.

— Нет, не знает.

Стефани выпрямилась в кресле.

— Он, наверное, сейчас ждет тебя дома?

Джоан взглянула на часы, расположенные на приборной панели.

— Да, я думаю, он уже дома. Я оставила ему записку.

— Джоан, я думаю, он сходит с ума. Сейчас же позвони ему!

— Нет, — ответила она тоном, в котором слышалось упрямство.

— Тебе необходимо с ним поговорить.

— Нет, я не буду с ним разговаривать. Ты не вправе мне приказывать. Ведь ты не знаешь, каково жить с человеком, который неделями тебя обманывает.

Стефани открыла рот, чтобы ей ответить, но промолчала.

— В таком случае расскажи мне, что случилось.

— Он мне лгал, — достаточно резко ответила Джоан.

— Ты уже об этом сказала. Все мужчины лгут, — тихо заметила Стефани, а про себя добавила, что женщины лгут тоже. — Но давай посмотрим правде в глаза: неужели для нас так важно, чтобы они всегда говорили правду?

— В октябре был год, как мы поженились. Мы уже начали думать о том, чтобы завести ребенка.

Стефани почувствовала, что начинает замерзать. А в затылке появилась сильная пульсирующая боль — результат стресса, рециркулируемого воздуха, используемого в самолете, разницы во времени и промозглой нью-йоркской погоды. Ее желудок вновь неприятно заныл. Она перелетела через океан, чтобы убежать от собственного неудавшегося романа, и сейчас ей меньше всего хотелось выслушивать о похождениях своего зятя.

— У нас все шло хорошо: Эдди работал на расчистке Всемирного торгового центра, я устроилась на пол дня в студию графики. Нам даже удавалось немного откладывать каждый месяц. Мы решили переехать в пригород, подыскать там небольшой домик, а затем завести ребенка.

«Эдди наскучила вся эта домашняя идиллия, — подумала Стефани, — он нашел себе женщину, начал ей что-то обещать, лгать…»