Джин Реник - Обещания

— Я встречалась с представителями той юридической конторы, в которую он обращался по вопросу об аннулировании брака. Его адвоката сейчас уже нет в живых, но судя по записям, клиент всегда платил наличными и, не имея телефона, всегда звонил сам, а деловые письма пересылал по почте. Он настаивал на том, чтобы закончить дело по аннулированию брака именно к 30 августа 1971 года. Требовал этого, ну просто как фанатик. Да, и еще, это была его инициатива аннулировать, а не расторгнуть брак. Он сам не хотел развода и в качестве основания предложил использовать факт двоеженства.

Она снова посмотрела на Джея.

— Но представим, что ваши предположения верны и вашего отца звали не Самьюэл Паркер. Какие вы делаете из этого выводы?

— Я думаю, что мой отец — Самьюэл Паркер Боумонт. В то время он был владельцем компании «Мидлэнд» и с легкостью мог состряпать фальшивые документы, в особенности такие, в которых вымышленное имя почти полностью совпадало с его собственным. Я узнал в местном архиве, что его первая жена умерла приблизительно через год после того, как моя мать вышла замуж. Именно поэтому он и был двоеженцем, а со своей теперешней женой он расписался буквально через день после аннулирования брака.

— Хорошо, давайте на время представим, что Сэм Боумонт ваш отец. И что тогда? — Она откинулась на спинку стула. — Я очень высокого мнения о вашей матери и ради ее памяти скажу вам все напрямик. Если вашей целью является борьба за наследство, то вряд ли вы выиграете это дело. Ведь раз он затеял тогда всю эту волокиту, значит, ему надо было избавиться от ребенка, и, поверьте мне, он найдет способ осадить вас. Такие дела, по лишению детей наследства, постоянно слушаются в суде, а ваш случай и вовсе безнадежный, потому что есть официальный документ, свидетельствующий, что кровный отец лишен родительских прав. В лучшем случае, он может согласиться заплатить вам какую-то сумму денег, чтобы вы не устраивали шумихи, а это расценивается как вымогательство и в соответствии с законом является наказуемым. Кажется, вы просто хватаетесь за соломинку, и мне не совсем понятно, какое отношение ко всему этому имеет дело об опекунстве над вашей сестрой.

Она снова выпрямилась.

— Даже если Сэм Боумонт является вашим отцом, это никоим образом не повлияет на решение судьи. К тому же мне будет не совсем приятно заявить суду, что вы охотитесь за его деньгами.

Джей пристально взглянул на Джаннет.

— Меня абсолютно не волнует вопрос о наследстве. Неужели вы думаете, что я стану разоблачать Сэма Боумонта? Разбивать его семью? Заставлять его детей пережить то, что пережил я сам? — он в раздражении вскочил со стула. — Мы дружим с его дочерью. Эту девушку я очень уважаю. Я никогда не смогу поступить с ней так, не говоря уже о самом Боумонте.

Джей взволнованно зашагал по комнате.

— Я просто хочу знать, действительно ли он мой отец. Мне не нужны его деньги. То, что мне нужно, это, чтобы Данни жила дома вместе со всей своей семьей. И если я приду в суд, зная, кто я такой, возможно, мне будет в десять раз легче убедить судью, что я в состоянии заботиться о сестре. Мне просто нужно привести в порядок свои мысли, поэтому, будьте добры, выслушайте меня до конца.

Джаннет кивнула с явным облегчением.

— Боумонт владеет тремя компаниями. Их представители всегда заявляют, что шеф никогда не фотографируется. Почему? Не вижу в этом никакого смысла. Все очень странно.

— Ну, возможно, он немного эксцентричен, осторожен, не хочет, чтобы его узнавали на улицах, боится грабителей…

— Ладно, пусть все это так. Когда он женился, в газетах не было опубликовано его фотографии ни в первый, ни во второй раз. Появлялись только снимки жены. Никто, кого он облагодетельствовал, я имею в виду благотворительную деятельность, тоже не знает его в лицо. Но мне все-таки удалось достать одну фотографию, и мне бы хотелось, чтобы вы взглянули на нее и сказали, похож ли этот человек на Самьюэла Паркера.

Джей подал ей сделанную на ксероксе копию фотографии и стал с нетерпением ждать, пока она внимательно ее рассмотрит.

— Он был гораздо старше, — медленно ответила Джаннет. — Ему, скорее всего, было около сорока, когда я видела его. С тех пор прошло уже двадцать лет.

— Сейчас Сэму Боумонту шестьдесят один год. Она снова взглянула на фотографию.

— Этому мальчику сколько, лет шестнадцать-семнадцать?

— Семнадцать.

Джаннет не отрывала глаз от снимка.

— Я не могу сказать с уверенностью, что этот парень и был тем самым человеком, которого я видела в суде. Где вы это нашли?