Татьяна Бочарова - Мой суженый, мой ряженый

— Эй, Карцев! Иди сюда, дело есть.

Тот остановился и вопросительно поглядел на Любу.

— Какое дело?

Кажется, это были первые слова, которые Женя услышала из его уст — до этого в ее присутствии он только пел или молчал.

— Иди сюда, говорю, — велела Люба.

— Обойдешься, — холодно проговорил Карцев. — Я отсюда неплохо слышу. — Лицо его, как обычно, выражало угрюмость и неприветливость.

— Ладно. — Люба улыбнулась. — Скажи нам, ты поедешь в Петербург выступать? Там фестиваль хоров, как раз под самый Новый год. Поедешь или нет, признавайся!

— Не знаю. — Он неопределенно пожал плечами. Подумал секунду, потом добавил. — Поеду, наверное.

— Вот, видишь! — Люба победоносно оглядела Женю. — Даже Карцев поедет! Даже он!

Жене стало неловко и противно. И зачем Любка так издевается над парнем? Будто он, действительно, полный отстой, которого никто за человека не считает. Она посмотрела на Карцева и виновато улыбнулась. Тот на ее улыбку никак не отреагировал, лицо его осталось все таким же непроницаемым и отчужденным.

Было ясно, что Любины слова его ни малейшим образом не задели и ему на них наплевать с высокой колокольни, равно, как и на Женино сочувствие.

— Это все? — язвительно произнес он, немного погодя. — Можно идти?

— Иди, свободен. — Люба шутливо помахала ему рукой.

Карцев молча повернулся и продолжил свой путь.

— Зачем ты так? — с укором проговорила Женя.

— Правда, Люба, зачем? — поддержал Лось. — Мне казалось, у нас в хоре все друг к другу хорошо относятся.

— К нему никто хорошо не относится, — отрезала Люба и тут же затормошила Женю. — Не увиливай от темы. Главное мы выяснили: если уж такой лох, как Карцев, понимает, что нужно ехать, то тебе и сам Бог велел.

— Хорошо, — тихо сказала Женя. — Хорошо. Я поеду.

Она удивлялась самой себе. Снова этот Карцев вынудил ее действовать против собственных принципов, и как вынудил — без малейших уговоров и усилий, одним своим присутствием! Действительно, Женя просто не могла не поехать, если он сказал, что едет. Значит, нисколько он ей не надоел на самом деле, а по-прежнему вызывает симпатию и жгучий интерес.

Женя вдруг испугалась, что Люба поймет, почему она изменила решение. Однако та уже позабыла о Карцеве и принялась с жаром выпытывать у Лося подробности предстоящей поездки.

Через несколько минут пришел Санек и, узнав о фестивале, принялся с ходу строить радужные планы.

— Девчонки, надо будет стопудово сходить в Петропавловку. Говорят, там классно.

— Лучше в Эрмитаж, — заспорила Люба. — А еще лучше съездить в Петергоф, только жаль, фонтаны зимой не работают.

Постепенно вокруг дирижера собралась большая компания. Все шумели, спорили, высказывая свое мнение. Лось, отвечая на вопросы, смеялся:

— Ну, раз все уже все знают, можно ничего не объявлять, а сразу начать репетицию.

Женя встала на место и тут же спиной ощутила взгляд Карцева. «Не буду оборачиваться, — твердо решила она. — Хватит с него и того, что я еду в эту дурацкую поездку. Пусть поймет, что когда ему улыбается девушка, нужно в ответ тоже улыбнуться, хотя бы из вежливости». Она демонстративно расправила плечи и вскинула голову, а когда репетиция окончилась, ушла домой в обществе Санька, даже не оглядев зал.

Столбовой размашистыми движениями чертил на доске схемы и формулы. Женя сидела за столом и задумчиво смотрела на его удивительно ладную и стройную для своего возраста фигуру. Интересно, как он отреагирует на то, что она сейчас скажет?

Столбовой закончил писать и обернулся к Жене.

— Как вам такой вариант?

Она пожала плечами.

— Если честно, мне это даже в голову не приходило.

— Напрасно. — Взгляд Столбового сделался серьезным и суровым. — Должно было придти. Должно было обязательно придти, Женечка. Если вы хотите участвовать в конференции, да еще в качестве моего ассистента…

— Николай Николаевич! — перебила его Женя. «Сейчас или никогда, — стучало у нее в мозгу, — потом будет поздно и неловко».

— Да. — В светлых, пронзительных глазах Столбового промелькнуло удивление. — Вы что-то хотите мне сообщить?

— Я… да… — Женя моментально залилась краской. — Дело в том, что… что до Нового года я, возможно, не успею привести материалы в нужную готовность. Возможно. — Она подчеркнула последнее словно.

— Почему? — деловито осведомился Столбовой.

— Это глупо, Николай Николаевич. Это так глупо. И мне… мне очень стыдно.

— Да говорите же! — Он заметно повеселел. Видимо Женино смущение его не злило, а забавляло.