Кэрол Мортимер - От любви не спастись

И тем не менее в глубине души нарастало нелегкое – и неприемлемое! – подозрение, что все это может оказаться правдой.

Она облизнула губы кончиком языка:

– Ты тоже веришь, что я – это она?

– Да.

Как и Цезарь, Рафаэль был категоричен – никаких «возможно» или «если».

– Откуда такая уверенность?

Он вздохнул:

– Ты, конечно, не можешь помнить меня, но я знал сестру Цезаря еще ребенком.

У Бет округлились глаза.

– Мне в голову не приходило…

– Понятно, – усмехнулся Рафаэль. – Я убежден, что ты Габриэла Наварро.

– Почему?

– Твое сходство с Эстер и Карлосом совершенно очевидно, а в споре или в гневе ты ведешь себя совсем как Цезарь, – поддразнил он. – Но, кроме этого, я замечаю в тебе черты маленькой Габриэлы. В два года она была очаровательным ребенком и при этом отличалась поразительной настойчивостью – всегда знала, чего хочет и как этого добиться.

Бет лукаво спросила:

– Так ты находишь меня очаровательной?

– И чудовищно упрямой.

– А если я не хочу быть ею? – рассеянно спросила Бет, пытаясь уложить в голове факт, что Рафаэль знал Габриэлу больше двадцати лет назад и относился к ней с братской нежностью.

– Это и есть причина твоего расстройства?

– Да.

– Тогда я скажу, что ты уникальна в нежелании быть молодой, красивой и очень богатой наследницей Наварро.

– Наверное, все хотят когда-нибудь разбогатеть, чтобы больше не думать о деньгах, – со вздохом согласилась Бет. – Только если ради этого не нужно жертвовать надеждами и мечтами.

– О чем ты мечтаешь?

– Стать лучшим редактором в мире и, возможно, найти и опубликовать книгу, которая потрясет мир!

– Разве это нельзя сделать, будучи Габриэлой Наварро?

– Конечно нет.

– Габриэла, которую я знал много лет назад, добилась бы права делать то, что она хочет делать во взрослой жизни, – заметил Рафаэль.

– И Цезарь купил бы ей собственное издательство, – пробормотала Бет с отвращением.

– Цезарь решает проблемы именно так, но почему ты должна идти этим путем?

– Пожалуй, – задумалась Бет.

– Соберись с силами и решай проблемы по мере их поступления, – посоветовал Рафаэль. – Если подумать, ты так и делаешь. Ты вернулась в Англию и завтра выйдешь на работу, как хотела. Тебе уже есть двадцать один год, и ты свободна распоряжаться своей жизнью.

– Считаешь, Наварро согласятся?

– Габриэла не оставила бы им выбора.

Бет перевела дыхание, которое непроизвольно сдерживала, дожидаясь ответа. Конечно, Рафаэль прав. Она не обязана подчиняться давлению семьи – не важно какой! – и наступать на горло собственным желаниям и жизненным планам.

Она взглянула на шелковую рубашку Рафаэля, смятую, насквозь промокшую от ее слез, и попыталась разгладить ее рукой.

– Почему женщины никогда не позаботятся о платке или салфетке прежде, чем соберутся заплакать? – услышала она ласковое ворчанье Рафаэля возле своей щеки. – Вот, возьми. – Он вынул из нагрудного кармана голубой, под цвет галстука платок.

– Мы не собираемся, а просто плачем. – Бет промокнула влагу на его рубашке, потом вытерла глаза и нос. – Ну и скольких женщин ты заставил проливать слезы? – пробормотала она, засовывая платок в карман своих джинсов, чтобы выстирать его позже.

– Ни одной не припомню.

– И почему мне так трудно в это поверить?

– Не знаю. Почему? – вопросительно взглянул на нее Рафаэль.

Вопрос с подвохом, ответа на который Бет пока придумать не могла. Откуда ей было знать наверняка, что многие женщины рыдали из-за этого красивого, интригующе опасного, а главное – совершенно недоступного мужчины?

Просто за внешностью и повадками доминантного самца Бет угадывала некую холодность, говорившую о том, что ни одной его любовнице еще не удавалось тронуть его сердце и повысить себя в статусе до возлюбленной. Должно быть, многие женщины пытались сократить дистанцию и терпели неудачу. Возможно, Рафаэль не видел их слез, но Бет не сомневалась, что их было пролито немало.

– Интуиция, – небрежно заметила она. – Кроме того, ты на опыте убедился, что у плачущих женщин никогда не бывает при себе платков.

– У меня шесть сестер.

– Шесть? – Бет недоверчиво посмотрела на него. – Старше или младше?

– Все старше.

– Не могу представить, что значит расти в семье среди шести старших сестер…

– Сражения за право первым занять ванную вносили в нашу жизнь большое оживление.

– Могу себе представить.

Он пожал плечами:

– Будучи мальчиком, я испытывал неприязнь к водным процедурам, так что для меня это не было проблемой.