Алекс Савчук - Прутский Декамерон

– Рука, надеюсь, не болит, – спросил я с виноватой улыбкой. – И увидев, что Лариса почти плачет, добавил: – Ну-ну, это еще что такое, немедленно взбодрись, ты же каратистка!..

Девушка конфузливо улыбнулась, в ее глазах все еще стояли слезы.

– Это ты меня прости! – прочувственно сказал я. – Прости, Лариска-ириска! Причиной моего гадкого поведения являешься ты сама: я всего лишь хотел быть рядом с тобой в этот вечер…

Она мягко отняла свою ладонь:

– Я хочу пойти умыться.

Я подал ей руку, девушка встала из-за стола, и мы вместе отправились в ванную. Лариса открыла кран и подставила под льющуюся воду ладони. Я довернул кран, открыв его на полную мощность и наклонив одной рукой голову девушки под струю, стал усердно растирать ее лицо другой, вспомнив слова одного древнего восточного автора: «Если хочешь увидеть свою избранницу в ее природной красе, умой ее…».

Когда Лариса, задыхаясь от насильственных водных процедур, выпрямилась, ее лицо выражало крайнее возмущение, но при этом было прекрасно своей естественной, девичьей красотой, подчеркнутой приятным румянцем. Я сорвал с вешалки полотенце и, предупреждая те справедливые слова упреков, которые должны были быть высказаны в мой адрес, обмотал им голову девушки. Я помог Ларисе вытереться, потом отбросил полотенце и, схватив ее в охапку, стал целовать. Вначале девушка вырывалась, затем сопротивление ее постепенно стало ослабевать, и Лариса, видя, что я не предпринимаю никаких агрессивных действий, стала даже, как мне показалось, подставлять свои губы для поцелуев! Когда мы, наконец, выбрались из ванной, она была почти в норме.

– Подай мне бокал, – попросила Лариса, усаживаясь за стол, и я с готовностью поднес ей бокал с шампанским.

Она подняла бокал и стала наблюдать за пузырьками, цепочкой рвущимися вверх; я сделал несколько глотков из своего бокала, после чего встал, сказал: «извини, я сейчас, на минуточку» и, как мне показалось, незаметно для девушки скользнул во вторую, свободную комнату, где быстро начал расстилать постель. За этим занятием меня и застала Лариса: неслышно войдя в комнату, она остановилась прямо за моей спиной. Обернувшись, я увидел, что она, скрестив руки на груди, как-то чуть отстраненно смотрит, дожидаясь пока я закончу, затем спросила:

– Это для кого, для нас?..

– Да, – ответил я, делая шаг ей навстречу. – Для нас с тобой. – И после паузы добавил самым нежным тоном: – Я отдам все, поверь, за одну твою улыбку, Лариса. Только прошу тебя: не хмурься, улыбнись и не думай ни о чем плохом.

– Ну конечно, ты ведь мужчина, хозяин жизни, – сказала она с обидой в голосе, – а меня можно и не спрашивать, хочу я этого или нет!

– Почему же? Я тут приготовил удобное гнездышко, чтобы мы могли друг друга о чем угодно спрашивать, – попробовал отшутиться я, беря обе ее руки в свои и целуя их, – и у нас впереди теперь есть целая ночь для вопросов и… положительных ответов.

– Савва, я, наверное, не та девушка, которая тебе нужна, – сказала она грустно. – Ты во мне наверняка разочаруешься. Не лучше бы тебе было просто отпустить меня?

– Лариса, не мучай меня, – взмолился я. – Я был сто раз неправ, я готов целую ночь на коленях молить твоего прощения за то, каким способом я завлек тебя сюда, но прошу тебя: будь со мной, будь моей! Если ты еще девушка, мы с тобой просто посидим, поболтаем и останемся добрыми друзьями. Но я, конечно, буду ужасно страдать. Если же… если ты готова к любовным отношениям… тогда я весь твой… – Мой вожделенный взгляд, устремленный на нее, казалось, прожигал девушку насквозь.

Лариса вздохнула и отвела взгляд.

– Скажи, я могу пойти сполоснуться? – стыдливо спросила она после некоторой паузы.

Минут через десять она вернулась из ванной; я все это время сидел на краешке кровати и ждал. Лариса подошла почти вплотную, наклонилась и заглянула мне в глаза и, надо сказать, это была одна из самых сладостных минут в моей жизни, потому что вслед за этим она произнесла:

– Гаси же свет, коварный соблазнитель!

Мы разделись по разным сторонам кровати, после чего одновременно полезли под одеяло. Я, протянув руку, прикоснулся к ее плечу, кожа девушки была упругой и прохладной на ощупь; Лариса лежала на самом краешке кровати, слегка отстранясь от моих ищущих горячих ладоней и полуотвернувшись. Я не набросился на нее, хотя мне ужасно этого хотелось, наоборот, я медленно придвинувшись начал гладить ее волосы, затем стал целовать шею, маленькие, будто детские ушки, затем, повернув девушку к себе, добрался сухими горячими губами до груди и тогда Лариса прошептала, укладываясь поудобнее: