Мерил Сойер - Поцелуй в темноте

Стук в дверь прервал ее мысли. Герт жестом предложила ей спрятаться в спальне. Она встала за дверью, прислушиваясь. Она была женщиной неробкого десятка, но за последние дни у нее приключился перебор по части неприятностей. Что ожидало ее теперь? До нее донесся знакомый голос, и она пулей вылетела из спальни.

– Дядя Уолли! – крикнула она, едва не разрыдавшись. – Значит, с тобой все в порядке. Слава Богу!

Он крепко обнял ее.

– Как обидно, что меня здесь не оказалось, Ройс! Я понятия не имел, в какой переплет ты попала! – В его глазах блеснули слезы.

– Где ты был? Я так волновалась! Уолли посадил ее на диван.

– Мне потребовалось время на раздумья. Я поехал на побережье и снял коттедж с видом на океан. Ни газет, ни телевидения,

– Шон! – догадалась она. – Неужели вы опять сошлись? – На протяжении многих лет они то сходились, то опять разбегались. В ночь аварии, стоившей жизни другу отца, они ехали навестить Уолли и подбодрить его после очередной ссоры с Шоном.

– Нет, на сей раз у нас с Шоном окончательный разрыв. – Выражение лица Уолли говорило о том, как он опечален таким исходом. – Впрочем, сейчас главное не это. Твои дела гораздо важнее.

Она не знала, как сообщить ему о том, что ее интересы представляет Митч. Окажись Уолли поблизости, она бы никогда не обратилась за подмогой к Митчу, но немудрено было прийти в отчаяние, видя, как полиция переворачивает вверх дном отчий дом…

– Митч рассказал мне, что он…

– Ты уже виделся с Митчем? По-твоему, я совершила ошибку, что взяла его адвокатом?

– Если бы я не уехал, то первым делом вызвал бы его.

– После того как он поступил с отцом? Если бы не Митч, он остался бы жив, – Она не знала, куда деваться от чувства вины. Едва не переспав с Митчем, она предала память об отце. Она избегала встречаться глазами с Уолли из опасения, что он догадается, что у нее нечиста совесть.

– Что верно, то верно: если бы Митч не настоял на предании твоего отца суду, он не погиб бы. – Он дружески стиснул ее. – Но кто же станет отрицать, что Митчелл Дюран – один из самых сильных юристов? Став адвокатом по уголовным делам, он сразу прогремел.

– Я тогда была в Италии, но что-то читала о ДНК.

– Да. Все считали, что в опознании преступника анализ ДНК – такая же надежная улика, как отпечатки пальцев. Но Митч доказал, что иногда анализ ДНК дает такую же смазанную картину, как неудачный отпечаток пальца, и не может признаваться исчерпывающим доказательством. Он защищал паренька, приговоренного к смертной казни, выходца из городка, где едва ли не все – родственники. Оказалось, что уличающий его анализ ДНК точно так же уличает половину его городка. Верховный суд согласился пересмотреть дело.

– Обычно результаты анализа ДНК не вызывают сомнений.

– Вот именно. – Уолли бодро улыбнулся. – Сегодня утром я проговорил с ним несколько часов, пока ты спала. Он произвел на меня сильное впечатление.

– Но это влетит мне в копеечку.

По цвету глаза Уолли не отличались от ее глаз, но это были кладези жизненного опыта, в основном отрицательного.

– Тебе придется продать дом и машину. Я тоже продам дом…

– Этого я не могу позволить. Тебе потребуются деньги, когда ты уйдешь на пенсию.

– Ничего, воспользуюсь социальной пенсией, как миллионы моих сограждан. – Он смахнул с ее щеки слезинку, которая очутилась там без ее ведома. – Ты для меня важнее, чем дом.

– Но, дядя Уолли…

– Тихо. Ты понятия не имеешь, что представляла собой моя жизнь, пока я рос. Я еще не знал, что я гомосексуалист. Знал, что я не такой, как другие, и страдал от этого. В целом свете меня любил всего один человек – твой отец, мой брат. Потом он женился, и твоя мать тоже была со мной добра. О своих родителях я этого сказать не могу.

Она знала, что он не преувеличивает: ее покойные дед и бабка сторонились Уолли.

– С этой трагедией сталкиваются многие гомосексуалисты. Нас отвергают семьи; к счастью, у меня был любящий брат. Я до сих пор горюю о нем. Я позабочусь о тебе так же, как он заботился обо мне. Теперь, когда его не стало, ты – моя единственная отрада. Я бы не вынес, если бы пришлось потерять и тебя.

Она едва не разрыдалась, настолько любящим был его взгляд, настолько мудрым голос.

– Если меня осудят, я выйду на свободу старухой. С карьерой будет покончено. Мне будет поздно заводить детей. – Ей пришла в голову еще более страшная мысль. – Вдруг ты заболеешь, а меня не окажется рядом? Чего доброго, умрешь, пока я буду сидеть в тюрьме…