Мерил Сойер - Поцелуй в темноте

Ройс склонилась над Дженни рядом с Митчем. Собака скулила, голова ее моталась из стороны в сторону, золотистая шерсть была перепачкана кровью.

– Держись, подружка! – твердил ей Митч испуганным голосом.

– Пожалуйста, вызовите ветеринарную «скорую»! – крикнула Ройс, не сомневаясь, что у кого-то в созданной ими автомобильной пробке есть телефон.

Митч положил голову Дженни себе на колени и гладил ее по голове. Сейчас он не заботился о том, как выглядит со стороны. Ройс увидела на его лице острую боль, которую ему в иные моменты удавалось ловко скрывать, отражающую глубокую душевную рану, неспособную зарубцеваться. У нее защипало глаза от слез, ей захотелось обнять его, облегчить страдания. Однако она чувствовала, что постороннее вмешательство будет сейчас неуместным.

– Прошу тебя, Дженни, – пробормотал он потерянным, горестным голосом, – не покидай меня!

Но Дженни закатила глаза. По собачьему телу пробежала судорога, из груди вырвался хрип.

– Дженни! – По тону Митча было ясно, что это для него последняя возможность докричаться до любимого существа. – Нет! Ты не можешь умереть.

Ройс, полуслепая от слез, оглядывалась в надежде на появление «скорой». Только бы Дженни не умерла! Она – моя подруга.

Сколько ночей Дженни была ее единственной компанией? Слишком много, чтобы вспомнить каждую. Дженни всегда была рядом, всегда преданно помахивала хвостом. Ройс знала, что Митчу без любимой собаки будет так же одиноко. Впрочем, он привык к одиночеству.

Митч смотрел на Дженни, покачивая ее на руках и не обращая внимания на стекающую на него кровь.

– Такая ласковая, такая преданная… – приговаривал он, но собака уже не слышала его слов.

В ветеринарной клинике Митч понес Дженни в смотровой кабинет, а Ройс подала регистраторше свою карточку «виза». Молодая регистраторша пристально взглянула на Ройс, и та поняла, что ее узнали. Она не сомневалась, что ее узнали и автомобилисты на злополучном перекрестке.

Что она могла поделать? Ровным счетом ничего. Судьба глумилась над ней, вознамерившись лишить надежды на жизнь. Пусть так, только бы выжило ни в чем не повинное существо, молилась Ройс. Она все еще шептала слова молитвы, когда возвратился Митч.

– Она в операционной. – Он тяжело опустился на диван рядом с Ройс.

Он выглядел таким понурым, что на него было трудно смотреть без сердечной боли. Обычно он был суров и циничен, не позволял слабости ни себе, ни другим. Он не выжил бы, если бы был другим. Жизнь заставила его расстаться с комфортом человеческого взаимопонимания. Хорошо еще, что он сохранил взаимопонимание с собакой.

Она вспомнила его осторожное признание, что у него прежде была другая собака. Среди ужасов современного общества животные остаются близкими душами, существами, которым можно доверять. Ройс еще раз подумала о том, какое большое место занимают в наших сердцах животные. Кролик Рэббит Е. Ли остался в ее сердце навсегда. В отличие от людей животные способны на безоговорочную любовь.

– Дженни страдает точно так же, как страдала моя прежняя собака.

Голос Митча был тих, зато его обычно едва заметный южный акцент сейчас было очень легко распознать; так бывало всегда, когда Митчем владел гнев или горе. Он смотрел прямо перед собой, словно забыл о присутствии Ройс, и говорил тихим, но каким-то грозным тоном, насторожившим ее. Еще не зная, что ей предстоит услышать, она испытала прилив острой жалости.

– Я купил Дженни в качестве подарка себе на день рождения. Это случилось через двадцать пять лет после смерти Харли. – Митч по-прежнему смотрел прямо перед собой на пустую комнату, сумрачную в этот вечерний час. – Я до сих пор помню момент, когда впервые увидел Харли. Мне в тот день исполнилось восемь лет, но я не рассчитывал на подарок. До шести лет я вообще не знал даты своего рождения. Я никогда не получал подарков и не мечтал их когда-либо получить.

Ройс стало трудно дышать. Она совершенно не надеялась, что он станет делиться с ней воспоминаниями о своем прошлом. Начало его излияний не только застало ее врасплох, но и рассердило. Кто посмел так бессердечно относиться к ребенку?

Свое собственное детство она вспоминала как череду радостных празднований дней рождения. Их было так много, что все они слились у нее в памяти. Осталось только ощущение счастья и любви, окружавшей ее.

Однако она ухватилась за многозначительную информацию. Дженни было всего два года от роду. Значит, с тех пор, как Митч увидел Харли, прошло двадцать семь лет. Выходит, Митчу тридцать пять лет, а не тридцать семь, как явствует из свидетельства о рождении. Зачем ему понадобилось лгать о своем имени и возрасте?