Барбара Фритти - О любви не говори

– Фотографии, которые привез Алекс из Южной Америки, просто потрясающие! – добавил Стэн. – Ты можешь гордиться сыном!

– А я и горжусь! – Кейт взяла с подноса бокал с шампанским и сделала глоток. – Кстати, я поговорила с Джо! Посоветовала ему сделать статью о Чарльзе и Алексе. Так сказать, компаративный анализ творчества отца и сына. Думаю, такая публикация поспособствует увеличению тиража вашего журнала.

Стэн согласно кивнул, и вдруг веселые искорки вспыхнули в его глазах.

– Хорошая идея, Кейт! А твой сын, как я посмотрю, пользуется повышенным спросом у дам.

И в этом Кейт тоже не сомневалась. Алекс унаследовал от отца не только его талант, но и очень привлекательную внешность: густые темно-каштановые волосы, светло-зеленые глаза, красивое, атлетически сложенное тело без лишней капли жира. Впрочем, откуда там взяться жиру, если он может днями обходиться без еды? Вечно все бегом, вечно в поисках очередного потрясного кадра или сюжета для новых съемок. Да спит ли он когда-нибудь, задавалась она порой риторическим вопросом. В любом случае при всем желании мать не могла отыскать в сыне ни малейшего сходства с собой. Точная копия Чарльза. Вылитый отец, и точка! И вот точная копия движется прямо на нее. Кейт зябко поежилась, почувствовав прилив нервозности.

– Привет, мама! – холодно улыбнулся ей сын.

– Алекс! Бог мой! Что это на тебе? – Это же надо! Явиться на прием в старых джинсах и в черном кожаном пиджаке.

Он хмуро глянул на мать, и та моментально дала задний ход. Не слишком ли рано она перешла в атаку? И все же появиться на людях в таком виде – это верх неуважения к ним. Когда же наконец он начнет соблюдать приличия?

– Я тоже рад видеть тебя, мама! – съязвил Алекс и повернулся к Стэну. – Как дела?

– Все по-старому. Слава богу, наконец-то вернулся! – Стэн шагнул к молодому человеку и дружески обнял его за плечи, как это сделал бы отец, приветствуя своего сына. Все те годы, что Алекс рос без отца, Стэн старательно пытался восполнить в его жизни этот невосполнимый пробел: он исправно ходил на все спортивные игры, в которых участвовал мальчик, присутствовал на выпускных вечерах в школе и в университете, живо интересовался его делами. Кейт раздраженно подумала, что вот чужому человеку позволительно обнять ее сына, а ей самой Алекс не разрешит даже слегка погладить себя по плечу.

– Почему ты мне не позвонил, Алекс? – сердито спросила она. – Я тут вся извелась, увидев фотографии в газетах, как тебя волокут в полицейскую машину.

Она недовольно поджала губы и принялась разглядывать здоровенный синяк под глазом. Полузабытое материнское чувство вдруг проснулось, и у нее невольно вырвалось:

– Больно? Ходил к врачу?

– Все в порядке, мама. Я жив-здоров, и нет причин для беспокойства.

– Ты слишком много работаешь! За все хватаешься, так никаких сил не хватит! Не понимаю, зачем рисковать собственной жизнью из-за незнакомых людей.

– Мама! Это моя работа! Впрочем, я пришел сюда не ради своей работы.

– А зачем ты пришел? – немедленно поинтересовалась у него мать. Ей не понравился особый, лихорадочный блеск в его глазах. Такое выражение у сына всегда появляется в тех случаях, когда он видит цель и теперь готов не постоять за ценой ради ее достижения. Что ж, упорство – это, пожалуй, единственное, что он унаследовал от нее.

Алекс зна́ком пригласил их проследовать в более спокойный угол зала.

– Хочу взглянуть на одну из папиных фотографий. Ту, на которой заснята девочка-сирота. Папа рассказывал вам что-нибудь об этой фотографии? Или о самой девочке?

– Он вообще не разговаривал со мной о своей работе! – воскликнула Кейт. Давняя отчужденность мужа все еще больно ранила ее. – А уж о тех фотографиях, которые он сделал в ходе своей последней поездки в Москву, речи и вовсе не было. Прошу простить меня, но я должна поздороваться с новыми гостями. Загляни ко мне завтра, Алекс, тогда и поговорим!

Завтра будет завтра! Во всяком случае, к завтрашнему дню она сумеет подготовиться и встретит любые вопросы сына во всеоружии. А сегодня ей хочется просто наслаждаться жизнью.

Алекс молча посмотрел матери вслед. Он не в претензии за ее отказ говорить об отце. Несмотря на то что с момента его гибели прошла уже четверть века, она по-прежнему все еще злится на покойного мужа. Наверное, так будет до конца ее дней. Впрочем, смотрится она весьма недурственно. Волосы, отливающие темной медью, лицо без единой морщинки. Больше пятидесяти ей никак не дашь. Мать всегда следила за своей внешностью. Собственно, других проблем, насколько он может судить, в ее жизни не было.